Александр Горохов - Забытые на обочине

- Послушно, - закончил Саня.

- Клянусь самой своей жизнью эту присягу соблюдать! - решительно закончил Петраков и Саня повторил.

Петраков вопросительно оглянул своих подчиненных.

- Сколько ему положим на присягу?

- Полную норму! - тут же выпалил Заваров. - Тридцать на тридцать! Уж больно ушлый!

- Много. Он не буйный. - глухо сказал парень, сидевший слева от Петракова. До этого он не трогал Саню, даже не двигался. Он был старше всех, лет около тридцати, мятое, оплывшее лицо и тот же мутный синий взгляд без зрачков.

- Да ты что, Рекалов, не видишь, что это за гад? - закричал Заваров. - Я таких тихонь знаю! Овечью шкуру он на себя надел! Он нам всем ещё нассыт под подушку!

Рекалов ответил ни на кого не глядя.

- Десять на пятнадцать достаточно. Десять "горячих" на пятнадцать "холодных". Не зверей, Заваров.

- Двадцать на двадцать! - решительно сказал Раздаков, а Саня смысла этой торговли продолжал не понимать.

Минуты через три дебатов, Петраков подвел итог.

- Все. Постановили, пятнадцать "горячих", десять "холодных". Ложись, Говоров, поперек койки, подушку в зубы, начнешь орать - порцию удвоим. Кто сегодня палач?

- Можно спросить, старшина? - подал Саня голос.

- Спрашивай.

- А что такое "горячие" и "холодные"?

В кубрике послышался смешок, но Петраков лишь зыркнул, наступила тишина и он терпеливо обьяснил.

- Присягу будешь принимать через тапочки в задницу. То есть, палач возьмет тапочек и влепит тебе в зад твои положенные крепкие "горячие" и для отдыха, легонькие "холодные"

- Тапочком?

- Вот именно. Ложись. Так кто палач?

- Я, я! - захлебнулся от торопливости Раздаков.

- Я! - решительно отодвинул его в сторону Заваров и скинул с ноги тапочек.

Саню разбирало от смеха. Действительно сумасшедший дом, затеяли всю комедию ради присяги в двадцать ударов легким тапочком!! Подлинно дурачье ненормальное. Это же детские игры.

Он улегся поперек койки, зажал, как посоветовали, край подушки зубами и уже после третьего удара по ягодице понял, что жестоко ошибался, когда решил, что присяга дело пустяковое до шутейности. В жесткой руке Заварова кожаный тапочек обрушивался на тело, как стальной хлыст. Он бил в одну точку, бил с хриплым коротким выдохом: "ХА!" под каждый удар. После пятого Саня заскрипел зубами по настоящем потому, что боль была настоящей, нестерпимой, и так неудержимо рвался из горла крик, что голосовые связки перехватило судорогой.

- Смени точку, Завар! - прокричал кто-то. - Бей в другую жопу!

И остаток "горячих" влетел уже в левую ягодицу, но легче не стало.

- Все! "Холодные"! - послышалась команда Петракова.

"Холодные" пошли легкими шлепками, но на последнем ударе Заваров не сдержался и выполнил опять же полновесный "горячий".

- Все! Вставай!

Сильные руки вздернули Саню на ноги, он поднял голову и неожиданно увидел перед собой улыбающиеся, вполне нормальные лица. Кто-то одобрительно похлопал его по плечу, посоветовали покрепче растереть задницу, чтоб не посинела. Петраков серьезно подал руку.

- Теперь познакомимся. Петраков Игнат, старшина.

Остальные тоже по очереди подавали руки, улыбались, представлялись, но Саня имен не запомнил. Раздаков крепко его обнял, сказал, касаясь щеки щекой.

- Не обижайся, да? Так положено, понимаешь? Ты хороший сумасшедший, не орал, не плакал, дружить будем. Я грамотных и образованных люблю. Ты грамотный, сразу видно.

- Теперь иди в свой кубрик. - сказал Петраков. - Теперь все имеют право с тобой разговаривать, ты присягу принял, все путем. Знакомься со всеми ребятами.

- Минутку, - прозвучал низкий голос Рекалова. - Кое-что надо выяснить.

- У тебя вопрос к новичку? - повернулся Петраков.

- Нет. - Рекалов говорил, не шевелясь. - Палач Заваров сработал не по Уставу. Во-первых, бил в одну точку, пока не сказали. Во-вторых, последний "холодный" пробил как "горячий". Это требует наказания. Предлагаю пять на десять.

- Не было лишнего "горячего"! - яростно крикнул Заваров.

- Была, была! - запрыгал от радости Раздаков. - Точно была! Я буду палачом! Я сегодня палач, зачем залез не в свою очередь, Завар?! Десять на десять!

- Тихо! - прикрикнул Петраков. - Говоров, иди в свой кубрик.

Уже покидая командирское логово, Саня услышал, как Петраков закончил.

- Голосуем по работе и наказанию палача...

Саня прошел к своей койке, вытер полотенцем невольные слезы, потер ладонью задницу. Потом услышал из командирского кубрика хлесткие шлепки, будто длинной палкой били в сырую глину. Потом послышался общий смех. Получалось, что Заваров получил свою порцию "тапочек" за плохую работу. И все это, конечно, лишь закрепило ненависть Заварова к нему, Говорову Сане.