Александр Горохов - Забытые на обочине

- Видите ли, - необязательно ответила она. - Мне трудно судить это представление. Я живу несколько в другом мире. Достаточно замкнуто и неинтересно. Мне это не столько неприятно, сколько непонятно.

Кириянов уцепился за первую фразу и спросил воодушевленной скороговоркой.

- Что вы называете "замкнутой" жизнью? Вы несвободны в своих поступках? Вы заняты поглощающей вас работой?

Теперь уже из-за плеча Кириянова активно замигал Геннадий - всей своей мимикой показывая, что Алла идет по правильному пути.

- Можно сказать и так. - без интереса ответила Алла, ничуть ничего не наигрывая: она не стремилась нравиться этому брюзге. - Я делаю то, что могу, но занятием эти мне далеко не всегда нравится. Такого рода редкие праздники для меня тоже самое, что пасхальные дни для верующих.

Кириянов замеялся - и смех у его был дребезжащий, режущий.

- И вы считаете, что эти насекомые в зале что-то из себя представлют?

Алла вдруг обнаружила, что Геннадий оставил на стойке бокалы и куда-то исчез, а Наташа отодвинулась в стронку и говорит осторожно, стараясь не помешать чужой беседе:

- Ну, Радион Петрович, у вас все насекомые, кроме вас! Так о себе даже Наполеон не думал!

- Потому, что был глуп. - черезе плечо бросил Кириянов, не сводя глаз с Аллы. - Простите, Алла... Как вас по батюшке?

- Владимировна.

- Простите, Алла Владимировна, и у вас нет ни сил, ни возможностей переломит свою жизнь, если я правильно понимаю?

- Каким образом? - ей пришлось напрягаться, чтобы выразительно пожать голыми плечами, она знала, что это сильная сторона её фигуры.

Сработало - по лицу Кириянова проскользнуло смущение:

- Ну, возможностей ныне полно. И у мужчин, и у женщин. Нельзя, конечно, играть краплеными картами, как эта шлюха, которая сегодня героиня дешового праздника. - он убрал с лица вновь появившуюся презрительную улыбку. - Я сразу понял, что и вы сторонний человек в этом грязном бардаке.

- Что уж вы так? - улыбнулась Алла. - Не стреляйте в пианиста, он делает всё, что может. Мне здесь понравилось.

- Не верю. - бросил Кириянов и внезапно повернулся к Наташе, сказал пренебредительно. - Давай, мавр, сделал свое дело и - отвали!

Ни на миг не смутившись, Наташа улыбнулась, подхватила бокал и исчезла за чье-то спиной.

Кириянов обьяснил без особого стеснения.

- Извините, Алла Владимировна, эта пара холуев время от времени считает своим долгом выводить меня в свет. По чужому приказу. Всё мерят на собственный убогий вкус. Подсовывает шлюх, которые меня совершенно не интересуют.

- Спасибо. - Алла поставила бокал. - Мне уйти?

- Что вы, что вы! - всполошился Кириянов. - Только что мною сказаное к вам не относится. Вам ведь наплевать на впечатление, которое вы производите на окружающих? Глубоко наплевать, правда?

- Не всегда. - этот человек настолько был непрятен, что Алла решила свернуть беседу. - Я все же не настолько независима от людей, чтоб появляться с грязными ногтями и в неглаженных брюках.

- А, да! Конечно! Прилично выглядеть надо всегда.

По реакции Кириянова Алла тут же поняла, что её замечание он категорически не принял на свой счет! - он был уверен, что выглядит нормально, а ногти у него чистые. Как это понять? Художник, витающий в высших сферах Духа? Поэт, презирающий суету мира? Ученый? Рассеяный гений, ничего вокруг себя не замечающий? Алла спросила прямо.

- Как вы здесь оказались, Радион Петрович?

- Вывезли проветриться, дураки. - проворчал Кириянов. - Они возят меня развлекаться сообразно своим вкусам, болваны. Ипподром, казино и прочие бардаки. Убогие люди, нищие вкусы. Нажруться водки, завалят поперек койки бабу и полагают, что сие есть высшее счастье жизни.

Алла уже откровенно рассердилась.

- Так что вас, такого умного, с ними связывает?

- С ними? - удивился Кириянов. - Ничто. А - нет! Деньги.

- Какие деньги?

- Которые есть у них. Которых нет у меня. - рвал неприязненные слова Радион Петрович. - А без денег, будь они прокляты, нет жизни. Настоящей жизни. А не этой вшивой подделки. Я знаю, что вы думаете так же. Но ещё не знаете этого. Вы похожи на мою жену.

- На жену? - Алла уже плохо прослеживала рваный ход мысли собеседника.

- Да. На покойную жену. - в его ускользаящих за очками глазах вдруг мелькнула боль, но сразу же сменилась насмешкой. - Ну, сознайтесь, вам не нравится эта помойка?

- Я сказала - частично нравится. - упрямо повторила Алла. - Красивый интерьер, известные люди, дикость дурацкого праздника. Такое тоже должно быть. Здесь "чисто и светло", как сказал Хэмингуэй, а это уже немало.