Екатерина Савина - Белая лилия

Даша заметила, что во двор вошла пожилая пара. Они увидели странные пляски около «Мерседеса» и, бог знает, что подумав, бросились бегом в крайний подъезд… «Действительно, – решила Даша, – со стороны они выглядят опасными для общества. Интересно, как долго это продлится?»

– Эй, убирайтесь отсюда, а не то милицию вызовем! – послышалось из окна.

– Я давно за этой машиной наблюдаю и номера записала, – крикнула женщина из другого окна.

Сережа недовольно покосился на эти окна, но он не мог ничего изменить: ни остановить неестественно пляшущих людей, ни уехать отсюда без Ольгиного разрешения.

Анатолий и его случайная партнерша по экзотическому танцу сблизились уже настолько, что стали задевать друг друга неуправляемыми руками. Сережа, как рефери на боксерском ринге, бегал вокруг них, желая не допустить спаринга. Но даже если бы подобное случилось, он все равно не смог бы ничего предпринять.

Первой остановилась женщина. Анатолий продолжал вихляться перед ней. Она некоторое время удивленно смотрела на него и на переставшего суетится Сережу, а потом повертела пальцем около своего виска. Даше показалось, что эта дамочка хотела показать таким жестом, что она сама вполне нормальная, а вот Сережа и Анатолий спятили. Даша громко рассмеялась, женщина посмотрела на нее и друг побежала прочь со двора. Однако Даша успела разглядеть, что эта дамочка была очень неряшливо одета. «Бомжиха, – сделала вывод девушка. – Что же будет с ними теперь, когда они освободились от слепней? Вернется ли к ним то, что они потеряли?»

Анатолий застыл в неестественной позе. Его левая нога была высоко поднята, согнута в колене, а правая рука с оттопыренными пальцами – заведена за спину. Такой стоп-кадр продлился несколько секунд, после чего он опустил ногу и руку, крикнув:

– Свобода!

Сережа испуганно покосился на окна, из которых угрожали милицией, взял Анатолия под локоть и усадил обратно в машину.

– Мне кажется надо отсюда уезжать, а то и впрямь милицию вызовут…

– Нет, – сказала Даша, – если бы хотели, то давно бы уж вызвали. Как же мы уедем? Ольга выйдет, а нас нет…

– Ладно, – согласился Сережа. – Слушай, расскажи, что ты чувствовал?

– Сначала мне показалось, что меня щиплют то в одном, то в другом месте. А потом… гхм… даже не знаю, как объяснять… Стали какие-то волны… потом, когда все прекратилось, пришло ощущение свободы… а теперь мне страшно.

– Почему? – спросил Сережа.

Анатолий ничего не ответил. Зато Даша знала ответ на этот вопрос. Она поняла, чего боялся Анатолий. Ему было страшно оттого, что в его жизни может ничего не измениться. «Да, – думала Даша. – Слепни вышли, это было очевидно. Но что будет дальше? Кажется, Ольга переоценила свои возможности. Она же не сможет вернуть ему то, что он потерял…»

Я мысленно представляла, как сетка с запутавшимися в ней слепнями сгорает в энергетическом костре. Лиза пела громким вибрирующим голосом: «Шри кали намах».

– «Озарение», «Одухотворенность» и «Единение» на Блом. Это очень красиво – «Единение» в центре цветков, их лепестки – это «Озарение» и «Одухотворенность»… «Единение» – этого цвета становится все больше и больше… Только «Единение»… Кажется я проснулась, – сказала Тамара.

Я увидела, что костер потух, осталась небольшая кучка пепла…

Лиза замолчала…

Настенные часы начали свой бой.

– Десять часов вечера, – сказала Тамара.

– Десять? – переспросила я. – Неужели прошел только час? Мне казалось, что наша энергетическая атака длилась целую вечность!

Я ощутила крайнюю усталость. Я буквально валилась с ног и еле доплелась до кресла. Я посмотрела на Лизу, она тоже выглядела не лучшим образом. Ведь даже если просто петь в течение часа, можно устать, а Лиза не просто пела, она вкладывала в каждый звук столько своей жизненной энергии, что эта потеря не могла не сказаться на ее самочувствии.

– Я словно выжатый лимон, – сказала Лиза и присела на краешек кровати.

Я заметила, что Тамара Георгиевна уставшей не выглядела. Конечно, все это время она была в состоянии гипнотического сна! Мне показалось странным, что она пришла в сознание сама, без моей помощи.

Вдруг я увидела совершенно незнакомого человека, он сказал, что помогал мне, потому что я взвалила на себя непосильную работу.

– Кто вы? Откуда? Вы здесь? – спрашивала я, ничего не понимая.

– Я – уже Никто, и и меня здесь нет, – ответил он и растворился, также неожиданно и быстро, как и предстал передо мной.