Екатерина Савина - Восставшая из ада

Впрочем, что именно случится, парнишка предположить скорее всего не мог не мог, и думать об этом ему, наверное, не хотелось.

Как, впрочем, и мне.

Всеобщее безмолвие становилось совершенно непереносимым. Мне захотелось что-то сделать – громко закричать, затопать ногами – все, что угодно – но только чтобы лопнула эта проклятая тишина.

Бритоголовый официант с пластиковым стаканчиком в руках спустился на дно котлована, осторожно, стараясь не расплескать содержимое стакана. Когда он оказался рядом с пареньком, передал ему стакан стольторжественно, будто вручал ключ от города или первый приз за какое-нибудь невыносимо трудное пройденное испытания.

Паренек принял стакан, от волнения едва не опрокинув его.

Я посмотрела посмотрел вокруг, у каждого зрителя, так же, как и у меня, было по стакану.

Черт, я совсем забыла, когда у меня в руках оказался...

Я поднесла стакан к губам и поняла, что жидкость, содержащаяся там – тот же самый напиток, который я пила в «Черном Лотосе»

«Не буду пить, – подумала я, – наберу в рот и выплесну потом. Совсем не нужно, чтобы я снова очутилась в том бессознательном состоянии, в котором была в ночном клубе. Я ведь совсем не помню, что тогда со мной было».

Человек в черной хламиде выступил из провала в стене. В руках его каким-то чудом тоже оказался такой же стакан, как и у всех присутствовавших в этом чудовищном амфитеатре. Он поднял руку, и ночная мгла вдруг пала, пронзенная десятком ярких лучей.

Я едва не вскрикнула от неожиданности. Но все остальные собравшиеся были, по всей видимости, осведомлены относительно того, что на сваях вокруг котлована крепились громадные буркала концертных прожекторов, которых я раньше не заметила, и совсем не удивились.

Только загудели одобрительно.

Капюшон черного человека медленно сполз на спину, обнажив обритую наголо голову и на свет прожекторов явилось безбровое бледногубое рыбье лицо, провалы глаз зияли черными ямами.

– Захар! – прошелестело в толпе.

Я не удержалась от того, чтобы тихо охнуть. Такое впечатление произвел на меня этот Захар. Подумав о том, что мне предстоит еще и общаться с ним один на один, я крепко стиснула зубы.

Мне страшно было смотреть на это лицо – ни капли жизни не было в нем, ни одной складки, проложенной прожитыми годами – лицо Захара было неподвижно и холодно, как лицо мертвеца, который родился мертвецом и прожил всю жизнь, даже не открыв глаз.

Захар опустил веки и его лицо вовсе стало похоже на посмертный слепок. Он опустил руку, наклонил голову...

И запел. Заунывные звуки органично вплетались в ночную темноту, петляя между лучами прожекторного света. Это пение – дикое, невыносимое – продолжалось всего несколько минут, но когда утихло, мне показалось, что прошел добрый десяток лет с тех пор, как запел Захар.

Захар вдруг резко оборвал заунывное пение и поднял голову. Теперь он смотрел прямо на меня.

Паренек на дне котлована неожиданно вскрикнул. Я подумал вдруг, что и ему тоже показалось, будто Захар на него смотрит.

Я сморгнула и оказалось, что Захар действительно смотрел на одного только паренька в нелепых очках – на меня не смотрел.

«Ничего не понимаю, – пронеслось у меня голове, – как здесь необычно»...

– Виктор! – зычно крикнул в изрезанную лучами пустоту Захар.

По тому, как вздрогнул паренек, я догадалась, что Захар назвал его имя.

– Виктор! Сегодня ты становишься одним из наших Братьев, – говорил Захар, а Виктор, до предела, предусмотренного анатомией человеческого тела, задрав шею, внимал ему.

– Клянешься ли ты следовать правилам нашего Общества?

– продолжал Захар.

– Да... – тихо выговорил Виктор, но потом спохватился и рвущимся голосом крикнул Захару:

– Да!!

– Клянешься ли ты во всем следовать словам Отца Общества – моим словам?

– Да!

– Клянешься ли ты...

Поклясться паренек Виктор должен был по многим пунктам, я всего не запомнила. Мне запал в память только зрительный образ этого странного диалога, очень похожего на фрагмент из какого-нибудь старинного фильма ужасов.

– Знаешь ли ты, что станется с тобой, если ты нарушишь клятву? – задал последний вопрос Захар.

Паренек не успел ответить. За него ответила толпа – очевидно, так было предусмотрено ритуалом. Оглушительно громыхнуло и прокатилось по амфитеатру:

– Смерть!!

Паренек Виктор стоял ни жив, ни мертв.

Захар помедлил немного и проговорил, немного понизив голос:

– До основной части ритуала посвящения один час. Используем этот час так, чтобы стать ближе к нашему господину!