Пабло Де Сантис - Философия и гуманитарные науки

Я положил Трехо в коридоре на деревянном полу и еще раз попытался привести его в чувство, но он оставался лежать без сознания, холодный и безучастный.

Брук высунулся в лестничный пролет и прокричал, глядя вверх:

— Я декан! Здесь есть кто-нибудь?

Мы, все четверо, затаили дыхание.

— Кажется, я слышу шаги, — сказал Дюпре.

— Подозреваю, что это Новарио, — сказал Конде. — Мы же не знаем, на самом деле ушел он из здания или нет.

— Новарио? А разве вы не купили его молчание? — враждебно поинтересовался я.

— Вы по-прежнему считаете, что я — убийца, несмотря на то, что сейчас произошло?

— Я уже не знаю, что и думать, — признался я.

— Не забывайте о старом соперничестве между Новарио и Гранадос. Вы не забыли, как они оскорбляли друг друга на этом псевдоконгрессе? Я думаю, Новарио убил Гранадос, Трехо об этом узнал и…

— Отложим эту дискуссию, — перебил Конде Брук. — Откройте мне вашу кафедру, там есть телефон, и мы вызовем «скорую помощь».

— И полицию тоже, — добавил Дюпре.

— И пожарных, чтобы поднять лестницу на верхние этажи, — попросил Конде.

Я хотел тоже что-нибудь добавить, но обсуждение закончилось. Дюпре протянул мне ключи; мне было доверено открыть дверь кафедры.

Я пошел по коридору, сначала — быстро и решительно, но по мере того, как я приближался к двери, мои шаги становились все менее уверенными. Это место, бывшее частью моей повседневной жизни, теперь стало для меня таким же чужим и незнакомым, как поверхность Луны. Я шел первым. Остальные отстали на пару шагов. Когда я замедлил шаги, кто-то наткнулся на меня сзади и выругался, но я имел все основания быть осторожным: дверь кафедры была приоткрыта, внутри горел свет.

— Новарио ворует книги, — закричал Конде. Он попытался меня оттолкнуть и войти первым, но по здравом размышлении остался сзади, понимая, что мог ошибиться.

Я открыл дверь. В приемной было пусто.

— Здесь кто-нибудь есть? — спросил я тихим голосом.

И тут я заметил на полу легкий слой пыли и кирпичную крошку.

Я прошел во второй зал, где тоже горел свет. Дубовый книжный шкаф был опрокинут.

Гигантские шурупы, которыми шкаф прикрутили к стене более полувека назад, не выдержали. При падении книжного шкафа по всей комнате разлетелись куски штукатурки. Книги, выпавшие с полок, были разбросаны на полу.

— Нападение на кафедру! — сказал Конде.

Дюпре поднял покрытую пылью книгу, и мы увидели на ее страницах кровавое пятно.

— И не только на кафедру. — Голос Дюпре сорвался. — Это была чудесная ночь, — добавил он себе под нос.

Брук подошел ближе, волоча ноги. Он казался подавленным и неуверенным в себе, но его голос звучал решительно и твердо:

— Посмотрим, нет ли кого-нибудь под шкафом.

Мы переглянулись. Это был один из таких моментов, когда кто-то в компании вдруг вспоминает, что его ждут в другом месте, наскоро прощается и уходит. Вот только мы не могли распрощаться и уйти.

Мы, все четверо, взялись за края книжного шкафа и попытались его поднять. При этом из шкафа посыпались книги, и он стал существенно легче. Толстенный том ударил меня по голове, и у меня из глаз искры посыпались. Мы все мгновенно покрылись пылью и раскрошенным гипсом.

Под книгами мы нашли металлическую стремянку, со сплющенными от удара ступеньками.

— Нужно несколько месяцев, чтобы навести здесь порядок, — вздохнул Конде. — Миро, я думаю, вы не будете просить об отставке, пока не закончите с этим делом.

Дюпре поднял несколько книг, и мы увидели пятна крови.

— Свежая, — сказал Брук. — Раненый где-то здесь, близко.

— Трехо?

— Вряд ли Трехо, если только кто-то ему не помог спуститься. Скорее всего это кто-то другой.

Я осмотрел Берлогу: все было в порядке. Когда мы проходили через приемную, Дюпре поднял трубку старого черного телефона.

— Нет гудка, — сообщил он.

Мы уныло переглянулись. Мы все боялись — хотя и по разным причинам — нашего таинственного врага; нас объединили общий страх, неуверенность, и запертые двери, и отключенные телефоны.

— Тише, — шепнул Брук, когда мы вышли в коридор. Я ясно услышал шум лифта в глубине здания.

Я побежал туда. Этот лифт использовался очень редко, во-первых, потому что о нем знали очень немногие, даже из сотрудников, не говоря уже о посетителях, а во-вторых, люди боялись в нем ездить, потому что он часто застревал между этажами. Но прежде чем я добрался до двери лифта, мотор заглох.

Я посмотрел вниз через сетчатую дверь. Я не смог различить, где остановился лифт: на первом этаже или в подвале. Я закричал: