Александр Граков - Паром в никуда (Город пропащих - 2)

- Но-но,- смеется Сват, вновь поводя пальцем.- Ты бы хоть оглянулся, прежде чем хвататься за волыну.

Двое парней в камуфляже сзади - справа и слева, шагах в пяти. У каждого на груди чеченский "Волк" с указательным пальцем на спуске. И глаза чуть ли не горят в неярком свете, шевельнись - тут же превратят в дуршлаг для макарон. И откуда появились - словно в номере КИО. Влад тяжело вздыхает, вынимая из кармана пустую ладонь.

- Так-то лучше,- вновь смеется Сват.- Пойдешь теперь самогон пить?

- Пойду,- соглашается Влад.- Надо же поговорить по -человечески.

И снова они в горнице Свата, а на столе все та же сервировка: прозрачный первак из родниковой воды, грибы и всевозможные копчености-солености.

- Стоп,- Влад накрывает ладонью свой стакан.- Мы с тобой в разных весовых категориях, дед. Ты его, как воду пьешь, а я с двух стаканов под стол лезу. Давай распределим обязанности: ты будешь пить, а я за тебя закусывать,- он налегает на копченую утку.

- Ну и ладушки,- соглашается Сват, отправляя в глотку пойло.- Чего ты там хотел спросить-то? Не про деньги, случаем? Так за них уже вроде договорились, а аванс ты получил.

Влад все же потянул полстакана невонючего самогона - уж очень вкусно потреблял его Сват. И расслабился.

- Я посмотрел сейчас на твоих помощничков и пришла мне в голову интересная мысль: а так ли уж правы наши средста массовой информации, взахлеб клеймящие позором чеченских боевиков, совершающих набеги на русскую территорию в поисках жертв для последующего их выкупа? Интересно мне, за каким хреном боевики прутся из глубины Чечни куда-то аж в Российскую глубинку типа Самарской области, чтобы похитить сына какого-то коммерсанта. Спрашивается - стоит ли овчинка выделки?

- Ну, и к какому же ты пришел выводу?

- К закономерному: чечи не похищают у нас людей, им ПЕРЕПРАВЛЯЮТ их. Такие вот, как ты. И еще я очень подозреваю - недавние взрывы в Москве...

- Заткнись, ты, щенок,- прошипел Сват, подаваясь вперед и вновь нависая над столом и Владом.- Кто ты такой, чтобы делать выводы и предположения международного масштаба? Для этого в Оборонке и контрразведке есть дяди с большими звездами на погонах. Скажи, чем ты-то отличаешься от этих "оборотней"- похитителей, как окрестили их газеты? Молчишь? Ну так я тебе скажу - размером гонорара. Если боевики требуют по пять миллионов долларов за одну человеческую жизнь, то тебя устроил гонорар в один миллион за две жизни.

- Нет, с тобой невозможно говорить,- Влад дожевал кусок и встал из-за стола.- Спасибочки, как говорится, этому дому...

- Зайдешь через два-три дня,- не стал задерживать его Сват.- Сообщу результаты предварительной проверки.

- Постой, постой,- у самого порога Влад повернулся к нему с недоуменным лицом.- Ты не спросил у меня даже приблизительных сведений о тех, кто у тебя сейчас находится в подвале.

- А зачем?- лучезарно улыбнулся ему Сват.- Они у меня имеются, эти сведения: дочка и внук Аджиева Артура Нерсесовича, похищенные из его дома в Мытищах два с половиной часа назад. Я же не зря выходил из дому за салатом и копченостями, уважаемый Энштейн. Интересно, какие теперь для себя выводы ты сделаешь по дороге в Москву?

Выводы отнюдь не утешали: кто-то стучит Свату, причем сверхоперативно. Могли, конечно, следаки, прибывшие по вызову соседей на место перестрелки. В таком случае он должен знать и о выпотрошенном до основания сейфе. Второй вариант: стучит Мишаня Сундук, который связан какими-то нитями со Сватом. Что ж, очень возможно: рыбак рыбака...А если Мишаня имеет к Свату такое же отношение, как, допустим, Красная Шапочка к статуе Свободы? Тогда остается последний вариант - Свату доносят из клуба "Клондайк". Допустим, Митяй сообщил Светлане по мобильнику, что Влад увез куда-то Лилю и Максима. Эта дура расстрепала новость всем "компаньонам"заговорщикам, и один или одна из них...А может, шпионил на Свата сам Митяй? Как бы там ни было, но Влад уже видит вокруг себя некую постоянно сужающуюся сферу - два бульдозерных ножа медленно, но неотвратимо движутся навстречу друг другу. А он, Влад, посередине, на той самой черте, где они должны сомкнуться, дабы проверить мощность двигателей - кто кого столкнет назад, заставит отступить. Попасть между ножами, значит быть растертым в некую красноватую слизь. Есть два выхода: один на восток - лицом к восходящему солнцу, а другой в ту сторону, куда уползает ночь. Но путь к свету перекрыт:

на выходе стоит Лиля, дочь Аджиева, держа обеими руками какого-то отвратительного мутанта - с туловищем удава и головой младенца, изо рта которого высунут огромный раздвоенный язык. Можно еще убежать из этой все более сужающейся щели, все-равно в какую сторону, лишь бы выжить. Но что-то не пускает снизу, намертво вцепившись в ступни босых ног. Он опускает голову: доллары, эта проклятая плесень вцепилась в его обнаженную плоть тысячью присосков, и шевелится, с довольным урчанием высасывая из него кровь. Он знает - потом эта плесень сожрет душу, а затем доберется и до мыслей...