Александр Скрягин - Тайная геометрия

Да, и вообще, уже пять лет, как вся лаборатория не имела оборонных заказов. Вся он теперь стояла из трех человек – Максима Карликова, Феликса Бобина и Евгения Вергелесова, в эти минуты пьющих пиво в забегаловке рядом с Домом ученых.

«Ерунда какая-то…

Получается, кто-то из них самостоятельно, вне плана работы лаборатории, изготовил установку, способную изменять климат? Прибор, над созданием которого бьются в разных странах десятки институтов с тысячами самых способных ученых? Бьются, но, судя по спецобзорам, до полного успеха очень далеки… А кто-то из этих троих такой прибор смастерил?

Нет, не может быть… Чушь!» – сказал себе майор, а вслух произнес:

– Игорь Иванович, а откуда у вас такие сведения?

Гобой посуровел лицом и звук издал низкого тембра:

– Откуда – сказать не могу, Но, сведения точные. Наш департамент, знаете, очень тесно сотрудничает с разными компетентными структурами, в том числе, и с вашим главком в Москве.

– А, что вы от меня хотите? – поинтересовался майор.

– Совместной работы, Ефим Алексеевич! – взмыл вверх голос Гобоя. – Совместной работы. У нас есть сведения, что владелец прибора собирается его продать. Разумеется, за очень солидные деньги. Потенциальные покупатели – люди, работающие по заданию одной из тех стран, что находятся на Ближнем Востоке. Вы понимаете, что они могут натворить, имея в руках такую игрушку, а?

Ефим сказал движением бровей – понимает.

– Прежде всего, я хочу с вами посоветоваться, – сухим деловым тоном производственного совещания продолжил Крабич. – Вы ведь по линии органов безопасности курируете «Топологию» на протяжении последних лет. Подумайте, у кого из сотрудников лаборатории пространственных измерений этот прибор может находиться?

Майор подумал.

«Гобой! – решил он, – Настоящий Гобой».

– Хорошо, я подумаю, – пустил он в ход свою всегда готовую к употреблению фирменную фразу.

Она майора ни к чему не обязывала. Но создавала у собеседника впечатление, что его предложение принято.

На самом деле, ничего подобного, не было.

Похожий лицом и фигурой на степного волка майор Мимикьянов никогда ничего не обещал. Никому. Исключая, разве что, своего непосредственного начальника Гошу Пигота.

Но тут уж, деваться ему было некуда. Начальник есть начальник.

Рогальская его ждала.

Ангелина Анатольевна сидела на бортике журчащего фонтанчика. И смотрела в разные стороны глазами, круглыми линзами очков и крепкими яблоками коленей.

Увидев подходящего Ефима, она оживилась, спрыгнула с бортика и затараторила:

– Я уже думала, ты не придешь! Звоню, – ты не отвечаешь… А мне уже бежать надо! Шеф ждет, я уже опаздываю… Уже почти опоздала… – говорила она, а сама увлекала его за высокую стену из самшитовых кустов. А, может быть, это Ефим ее увлекал. Во всяком случае, никто не сопротивлялся.

Полутораметровое пространство между стеной и самшитовыми зарослями являлось местом проверенным. О его существовании, кроме, садовника, никто не догадывался, и от посторонних взглядов оно скрывало надежно.

Через семь минут Ангелина с двумя красными пятнами на щеках и белым, как сметана, лбом, поправляя что-то под платьем, произнесла, неровно дыша:

– Ну, все, Ефим, я побежала… Меня Лисоверт убьет, точно убьет!..

Когда Ефим, вслед за Рогальской протиснулся сквозь самшитовую стенку, пресс-секретаря в Зимнем саду уже не было. Только в бальзамическом воздухе, насыщенном испарениями тропических растений, ощущался, искусственный запах женских духов. Но он быстро таял, не в силах соперничать с могучей фабрикой натуральных ароматов. Прошло с десяток секунд, и природа окончательно победила, рассеяв и поглотив чуждые ей химические молекулы. Через считанные секунды о присутствии женщины не напоминало ничего.

Майор остался один.

Вернее, он думал, что остался один.

Не успел он выдохнуть воздух, окончательно завершая только что случившееся событие, как из-за альпийской каменной горки выступил невысокой плотный крепыш.

На нем без единой морщинки сидел светло-синий летний костюм с галстуком в мелкую красно-белую полоску. Узел галстука, отметил Ефим, был завязан безукоризненно. Это обращало на себя внимание. В последнее время галстуки завязывать разучились. Не только у обычных людей, – даже у публичных политиков, участников элитарных вечеринок и дикторов телевидения, – узлы накручивались безобразной толстой котлетой. А не аккуратным, обращенным вниз равнобедренным треугольником, чья форма была выверена десятилетиями борьбы мужчин за собственную привлекательность.