Из записок районного опера

Так Грозницкий и сделал: вернулся и отполировал… В результате его отчаянных усилий у старого сторожа оказались сломанными два правых ребра, а также указательный палец на левой руке.

Упрям был Маркелов, но всё ж не настолько, чтоб подохнуть как собака, с упёртым: «Не я это!..» И как почуял ощутимый запашок приближающейся могилы - дрогнул, во всём сознался, и под всем согласился подписаться. Так и так, мол, - подпалил… топтал… хохотал… и в Президента Кеннеди из снайперской винтовки с прицелом - стрелял!..

Насчёт винтовки Грозницкий недослышал, а остальное – записал быстренько в протокол, дал сторожу на подпись, и со своей добычей обрадовано побежал к капитану.

А тот - встретил его радостной улыбкой. Но вовсе не по причине сознанки Маркелова, а совсем по другому поводу: «Глянь, Колян, что судмедэксперт в своём заключении пишет!» - гутарит он, тыкая под нос Грозницкому бумаженцию. Взял её старлей, вчитался: «…в результате вскрытия выяснилось, что гражданка такая-то скоропостижно скончалась вследствие сердечной недостаточности…»

А это в корне меняло всю ситуацию!.. Не врубились?.. Объясняю более медленней и понятней для тупящих долгодумов: заключение судмедэкспертизы даёт основание для вывода, что никакого убийства не было вовсе - вполне заурядная смерть по естественным причинам… А что умершую от сердечной недостаточности пожилую женщину перед этим кто-то немножечко обжёг, и слегка побил, так то - случайное стечение обстоятельств, к её последующей кончине никакого отношения не имеющее…

(При желании, разумеется, можно квалифицировать произошедшее и таким образом: сердечная недостаточность развилась в результате ранее нанесённых женщине увечий, тогда всё равно пришлось бы заводить уголовное дело по факту «нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших за собою смерть пострадавшего». Но такого желания ни у милиции, ни у прокуратуры не было, - никто не враг сам себе, чтобы вешать на шею расследование ещё одного особо тяжкого преступления, да ещё такого, где «глухаря» можно схватить запросто!)…

Но раз нет убийства, но нет и убийцы, следовательно - сторож Маркелов абсолютно невиновен в смерти слабенькой на сердечко старушенции!..

При надобности можно было навесить на него «хулиганку», опираясь на подписанные им признания («подпалил…топтал…»), но не было такой надобности, скорее наоборот - возникновение сторожа-хулигана в деле об «естественно умершей» бомжихе лишь мутило общую картину, и могло создать иллюзию у кого-либо из проверяльщиков, что дело здесь всё ж нечистое, и бабку таки угрохали…

Вот почему, посоветовавшись, оба розыскника и пришли к совместному выводу, что никакой Маркелов им теперь не надобен, поскольку бродяжку вообще никто не бил, а опалённая она была, видать, ещё со времён Великой Отечественной!.. Короче, сама себя побила и подожгла, потом выпила чуток – и откинулась… Алкоголизм – вот подлинный виновник произошедшего!..

«Надо и нам с тобою, Коля, бросать пить!» - подытоживающее ухмыльнулся капитан.

Потом – уткнулся в свои бумаги, а Грозницкий вернулся к себе в кабинет, где его уже заждался скулящий от боли в сломанных рёбрах сторож.

«Всё, старик, кончились твои невзгоды!.. Разобрались мы в ситуации, и оказалось, что невиновен ты!.. Короче, можешь валить домой…» - радостно сообщил Грозницкий, а протокол с «сознанкой» Маркелова тут же демонстративно выкинул в мусорную корзину. (Предполагалось позднее, после ухода сторожа, протокол из корзины аккуратно извлечь и спрятать в сейф - так, на всякий случай…).

Но тут возникло неожиданное препятствие… Оказалось, что Маркелов не хочет брать назад своё признание в убийстве и освобождаться, а продолжает настаивать на том, что - и поджигал тело, и ногами месил, в общем - приплутывал себя к этой мокрухе самым наглым образом!..

Только на первый взгляд его поведение могло показаться странным…

Много уж пожил он на белом свете, немало повидал и узнал, и имел о работе ментуры своё чёткое и довольно-таки нелестное мнение.

Понимал он, что дело его шито белыми нитками, и потому панически боятся м у с о р а, что всплывёт их «химия» наружу… Дескать, сейчас вот, у нас в кабинете, признает стариканыч свою вину, а позднее либо у прокурора на получении санкции на арест, либо у следователя на следствии, либо, наконец, на суде перед судьями и в присутствии своего адвоката - возьмёт да и отречётся от всего бессовестно, заладит прежнее: «Не я убивал! А «сознанку» менты из меня вышибали пытками!..»