Мэриэл Адамс - Слишком острая пицца - История четвертая

— Нет, мы не собираемся вмешиваться в сложное прошлое вашей семьи. — Я старалась говорить как можно мягче. — Но, возможно, вы расскажете нам о том, каким был Тони раньше — например, когда он еще учился в школе.

— Мне трудно понять, чем это может вам помочь в раскрытии преступления. Вы ведь этим занимаетесь? — Я кивнула. — Он был очень хорошим и послушным мальчиком. С ним не было хлопот, школу он окончил на «отлично».

— Вы любили его? — Вопрос буквально вырвался у меня, я смутилась и не ожидала ответа.

— Любил, — ответил он каким-то неожиданно глухим голосом, — но без взаимности.

Этот визит оставил в душе настольно тяжелое впечатление, что не хотелось обсуждать его результаты ни с кем. Мне казалось, что Дэвид понял меня, поэтому весь недолгий путь до моего дома мы ехали молча. Комиссару мы не позвонили. Да в этом и не было необходимости. Мы договорились о том, что завтра все встречаемся в его кабинете. Сейчас, в отрыве от моей основной версии, мне нечего было ему сказать.

На следующий день в кабинете комиссара Катлера собрались не только те, кто проводил расследование, и не только невольные участники событий.

В аэропорту при попытке улететь за границу с поддельным паспортом был задержан Энтони Фатмер. Похоже, он к этому психологически подготовился. Возможности скрываться он уже исчерпал. Он был сильным игроком, поэтому правильно оценивал свои шансы.

Оказавшись в кабинете комиссара, Фатмер тоже вел себя спокойно. Он сразу потребовал адвоката. Поэтому на нашем импровизированном совещании присутствовал еще и Самуил Коен.

Итак, на сей раз все обстояло, как в классическом детективе. Действующие лица собраны в одной комнате, а гениальный сыщик преподает им урок логики. Конечно, изложить версию событий мог и Эрик Катлер, но он считал, что я раньше обо всем догадалась, а я не стала с ним спорить.

Мы решили не тратить время на допрос Фатмера. Таких допросов еще предстояло достаточно много. Мы не сомневались, что придется иметь дело с хитрым и хорошо подготовившимся противником, которого не так просто будет заставить говорить правду.

Мое изложение версии этих трагических событий было задумано не для того, кто знал о них больше меня.

Кроме меня, комиссара и Дэвида здесь присутствовали Роберт Гретт, Моник Саммерс, а также Тони Фатмер и его адвокат Сэм Коен.

Скажу сразу, что моя версия подтвердилась почти полностью, все, что выяснялось в ходе судебного разбирательства, не только не противоречило ей, но и служило доказательством моей правоты. Поэтому я могу со спокойной совестью повторить все, что говорила тогда.

Тони познакомился с Джейн в один из дней сразу после ее поступления в университет. В окружении девушки еще не было таких умных и основательных молодых людей. В то время Джейн стремительно менялась. Она устала от своего одиночества, от постоянных поисков любви, от обиды на равнодушие родителей и жалости к себе. В Тони ей нравилась его абсолютная однозначность. Ясность жизненных принципов. Он верил в свою гениальность и исключительность, а она с удовольствием разделила эту веру.

Верить в далекого и непонятного Бога — удел слабых и бездарных. Такой человек, как Энтони Фатмер, должен верить только в себя, в свой уникальный интеллект, в свою избранность. И Тони верил сам и заставил Джейн верить в него так, как верят если не в Бога, то в пророка.

О Моник и ее предполагаемом наследстве Фатмер узнал от Джейн. План возник тогда, когда Энтони увидел Моник и заметил, насколько девушки похожи друг на друга. Если вы думаете, что все это было затеяно только ради получения денег, то вы не поняли, что представлял собой Энтони Фатмер.

Заменить наследницу в сложившихся обстоятельствах было совсем непросто. Во-первых, девушки хоть и походили друг на друга, но не так, как бывают похожи близнецы. Кроме того, нужно было придумать, как нейтрализовать тех, кто не сможет ошибиться насчет их сходства. Таким человеком была, например, мать Моник. План продумывался тщательно, вплоть до каждой мелочи. «Никаких случайностей» — вот какому девизу следовал молодой математик. В своем плане он, прежде всего, опирался на психологию восприятия похожих предметов.

Представьте себе, что у вас есть предмет А и предмет В. Они очень похожи, но не идентичны. Когда предметы рядом, мы их легко отличаем один от другого. Но если мы видим только один из предметов, мы не всегда можем сразу определить, что это именно предмет А. Или, наоборот, предмет В. Для того чтобы их не путать, мы должны найти в каждом из них индивидуальные признаки. То есть какие-то детали, которые свойственны только одному из предметов: или А, или В. Вот когда мы запомним эти детали, мы легко решим поставленную задачу. Мы всегда сможем сказать, какой из этих предметов в данный момент перед нами. Понятно, что, различая какие-то похожие предметы, мы применяем описанный закон не сознательно, во всяком случае чаще всего.