Николай Буянов - Бал для убийцы

— Мотив — вот что мне не давало покоя. Следователь высказал мысль, что Вера Алексеевна была… гм…

— Сумасшедшей, — подсказала Келли.

— Я не поверила. Я видела ее глаза в тот момент, когда она замахнулась на меня ножом, и потом все время думала о них, пыталась вспомнить их выражение… И все больше приходила к выводу: они не были безумными. В них была решимость, ярость, даже злость — но не безумие. Вера Алексеевна преследовала вполне определенную цель — якобы она хотела скрыть преступление, совершенное шестьдесят лет назад в Ницце.

— И вы снова не поверили, — глухо проговорила Лика.

— Не поверила. Я спросила у Веры Алексеевны, как она проникла в школу во время дискотеки. Она ответила, что через черный ход, сбоку от актового зала… Так вот, она сказала неправду, Келли. Потому что в тот момент задняя дверь была заперта, Еропыч открыл ее только спустя полчаса, чтобы выпустить Гоца. Твоя бабушка не могла знать об этом. Но самое главное, на чем споткнулся настоящий преступник, — это трость. В ее рукояти был спрятан нож, идеальное орудие убийства, почему же он не пустил его в ход? Ответ один: человек, убивший Эдика Безрукова, не знал о секрете трости, которую держал в руках. Ты понимаешь, о чем я?

Келли молчала. Личико ее, утратившее детскую припухлость, еще больше заострилось, сухие глаза смотрели куда-то мимо Майи, мимо Артура — в одну точку на стене…

— Бабушка призналась, — выдавила она. — Все слышали, она призналась в убийстве.

— Она призналась, — подтвердила Майя. — Она поняла, что я слишком близко подошла к убийце, и сделала все, лишь бы отвести от него подозрение. Она и умерла только для того, чтобы убийцу не разоблачили. Она могла поступить так ради единственного на земле человека.

Ради своей внучки. Ради тебя, Анжелика.

Майя ожидала чего угодно — взрыва, слез, истерики, оправданий… Келли не пошевелилась, даже не изменила направление взгляда, и ее руки с прозрачно-тонкими запястьями все так же неподвижно лежали поверх одеяла.

— Тебе очень хотелось, чтобы твой папа победил на выборах, верно? Тогда ты смогла бы поехать учиться в свой колледж… Ты ведь мечтала только об этом — об их красивой форме, о зависти одноклассниц, о престиже (еще бы, одно из старейших учебных заведений, почти Кембридж или Оксфорд!), о постриженных лужайках, конных прогулках по частному парку… А всего-то и требовалось: уничтожить старую потрепанную тетрадь…

Лика едва заметно улыбнулась — похоже, Майино высказывание ее позабавило.

— Теперь вы подозреваете меня?

— Нет, Келли, нет… Это вы с бабушкой подозревали друг друга: ты увидела человека в костюме Бабы Яги возле двери музея, а Вера Алексеевна обнаружила дома пропажу своей трости и подумала прежде всего на тебя. А трость взял преступник, чтобы отвести от себя подозрение… Я понятно говорю?

— Я же не маленькая.

— Вы подозревали друг друга — и прикрывали друг друга, поэтому ты так долго молчала о дневнике.

— А бабушка…

— Бабушка не поджигала музей. Когда-то, в детстве, они с братом застрелили человека. Но школьного охранника, Гришу и Гоца убила не она.

— А кто? — спросила Анжелика без особого интереса.

Майя помолчала, собираясь с силами.

— Тот, кто очень хотел, чтобы у тебя все получилось. Кто мечтал уехать вместе с тобой в Америку — ведь ты однажды обещала это, помнишь?

Лика озадаченно нахмурилась.

— Откуда вы знаете? Это была наша тайна…

— Лера однажды проговорилась. Она получила тройку по физике, Артур сказал: «А еще собираешься в политех…» Она ответила: «Наверстаю. Это Валя у нас круглая отличница, но ей положено: они с Келли собрались в Штаты рвать». Ты-то об этом разговоре давно забыла. А твоя подруга восприняла все всерьез…

— ЗАТКНИСЬ!!!

Вопль был дикий, совершенно нечеловеческий, полный ярости и какой-то абсолютно запредельной тоски — такой, что волосы на голове поднялись дыбом. На Майю накатил странный столбняк — тело будто сковало льдом, и даже многоопытный Артур с его хваленой реакцией опоздал на долю секунды.

Валя Савичева, маленький злобный зверек, стояла в дверях, сжимая пистолет в вытянутых белых от напряжения руках.

— Келли, не слушай ее! Не слушай, что она говорит! Она все врет!!!

Палец на спусковом крючке. И слишком большое расстояние, чтобы попытаться дотянуться, или броситься на пол, или…

Майя и не пыталась. Для этой девочки, вооруженной совсем не детским пистолетом (тем самым — с ним, как с последним аргументом в свою защиту, школьный директор пришел ко мне в новогоднюю ночь и из него получил пулю в сердце), она была сейчас врагом номер один. Воплощенным Злом. И черный глазок холодно и спокойно смотрел ей в грудь, на уровне солнечного сплетения. Туда, куда Вере Алексеевне, взявшей на себя чужой страшный грех — грех убийства, вошел клинок, сработанный ее братом. Вот и настало для тебя время платить по счетам, подруга Тарзана. Лишь один вопрос еще казался ей важным, у порога смерти…