Александр Смирнов - Вавилонская башня

— Москва приказала уничтожить рудник, — сказал командир. — Пленных по-возможности спасти.

Последняя фраза сразу отрезвила всех. Надежда, которая была только что рядом, снова исчезла.

— То есть, как это спасти? — не понял Кузьма, — они думают, что мы так просто сможем разбить батальон вооружённых до зубов гитлеровцев?

— Одной взрывчатки сколько понадобиться! — поддержал его Василий.

— Этого добра у нас вся пещера забита. Тут не только на рудник, а на весь их Берлин хватит.

Командир выразительно посмотрел на Ферзя.

— А что, командир? Ты сам приказал боеприпасы доставать.

Андрей Петрович только хотел открыть рот, но Ферзь опять его опередил.

— Ты не беспокойся, начальник. Никто ничего не заметил. У них там такой бардачок!

— Я в том смысле, что она нам не пригодится. Её на эти цели из центра обещали доставить самолётом.

— Какая разница? Не сейчас, так потом пригодится.

— И потом не пригодится. Сразу после проведения операции отряд приказано передислоцировать. Пойдём по болотам, налегке. Так что зря старался здесь твой арсенал и останется.

— Пускай лежит. Он есть не просит. Кто его здесь найдёт?

— Вы так говорите, будто уже взорвали этот рудник, — прервал их Кузьма. — А там, между прочим, около тысячи пленных, и каждую неделю новых привозят. Вы вместе с ними взрывать собираетесь? Да и вообще… Можно подумать это так просто: пошёл взорвал и ушёл. К этому руднику на пушечный выстрел не подойдёшь.

Против такого аргумента никто возразить не мог. Да и что возразишь? Тут дураку ясно, что с теми силами и вооружением, которыми располагал отряд, рудника не уничтожить. Единственное, что можно сделать, так это положить всех до одного партизан и ещё пленных столько же, а то и больше. Что же касается рудника, то его работу можно сорвать максимум на один день, да и то в лучшем случае.

Именно потому, что и командир, и его помощники прекрасно это понимали, говорить ни о чём не хотелось. В пещере воцарилась гробовая тишина. Каждый думал о чём угодно, только не о полученном задании.

Мы часто думаем, что мозг дан человеку, чтобы обеспечивать жизнь всему телу. Это он даёт команды всем органам и заставляет их работать на своего хозяина. Он повинуется только одному господину — личности и никогда ничего не сделает во вред ему. А как же Александр Матросов, Зоя Космодемьянская, а капитан Гастелло, а Карбышев? Неужели это мозг так защитил личность? Вот теперь и догадайся, кто кому служит: мозг человеку или человек мозгу?

В то время, когда все сидели молча, понимая полную абсурдность задания, мозг каждого, совершенно игнорируя логику своих хозяев, уже приступил к выполнению поставленной задачи.

— Какое сегодня число? — спросил командир.

— Двадцатое марта, — ответил Василий.

— Значит, времени у нас один месяц.

— А что будет через месяц? — не понял Ферзь.

— Представь, что ты служишь на зоне, — вместо ответа обратился к Кузьме Андрей Петрович, — какие бы мероприятия у вас были в день рождения Сталина?

— А причём тут Сталин? — удивился Василий.

— Сталин здесь совершенно не причём. Через месяц день рождения Адольфа Гитлера.

Глаза Кузьмы неожиданно просветлели.

— Я, кажется, понял!

— Что ты понял? — спросил Василий.

— Я тоже ничего не понимаю, — сказал Ферзь.

— Ну, это же так просто! — не выдержал Кузьма. — У них обязательно должно быть праздничное построение с зачитыванием приказов, награждениями и всякое такое…

— Это значит, что в этот день охрана объекта будет сведена до минимума, а весь батальон будет сосредоточен в одном месте! — продолжил Ферзь.

— Такого случая упускать нельзя, — добавил Василий. — Пленных они наверняка по баракам разгонят. Не будут же они вместе с ними праздновать?

— Грохнуть бы их всех на этом построение! — с досадой крикнул Кузьма. — На оставшуюся охрану наших сил хватит. А главное все пленные будут выведены из-под удара. Такой шанс раз в сто лет выпадает.

— Да, красиво всё на словах получается, — сказал командир. — Ещё бы знать, где и во сколько будет построение. Да и этого мало. Охрана хоть и будет уменьшена, всё равно мы не знаем где она.

— Если бы у нас карта была, тогда… — начал было Ферзь, но тут же осёкся.

При этих словах воцарилось молчание. Все взоры устремились на Василия.

— Даже думать забудьте, — прервал молчание Андрей Петрович.

Командир, да ещё во время войны, наделён такими полномочиями, которые и представить себе трудно. Однако приказать прекратить думать не может даже он. Мозг, получив идею, моментально приступил к её реализации и никто на свете уже не способен его остановить.