Виктор Пронин - Не приходя в сознание

— Что я могу сказать? — Бармичев виновато развел руками. — Если вы говорите, был наезд, значит, был... У меня нет оснований не верить вам.

— Кто был за рулем? Вы?

— Ну почему же сразу я? Если машина принадлежит мне, то это еще ничего не значит...

— Кто же?

— Не знаю.

— Интересно. Начинается нечто из ряда вон. Итак, если я правильно вас поняла, вы не знаете, кто пользовался вашей машиной тридцатого апреля?

— Не совсем... Видите ли... — Бармичев помялся, помолчал горестно и наконец решился: — Как не знать, если я ключи от машины дал. Без ключей ведь никто не поедет...

— Полностью с вами согласна. Кому же вы дали ключи?

— Соседу дал. Он попросил, я дал. Беды большой в том не вижу.

— Фамилия вашего соседа? Чем занимается?

— Дядьков Борис Иванович. Начальник автотранспортного предприятия. Живет в соседнем доме. Знаю его давно, уважаемый человек, известный в городе. Попросил выручить... Я и... пошел навстречу.

— Зачем ему понадобилась машина? — спросила Тамара Васильевна.

— Он хотел отвезти домой родственников. У него в этот день, накануне Первомая, родственники были... Гостили.

— Праздновали?

— Да, скорее всего выпивали. Хотя утверждать не могу.

— Ну, если родственники сами не могли по домам разойтись...

— Нет-нет, утверждать не могу. — Бармичев клятвенно сложил руки на груди, как бы подчеркивая этим чистосердечность своих слов. — Наговаривать на людей не хочу. Увольте.

— Да я вас к этому и не принуждаю, — усмехнулась Глазова. — Наговоры мне и самой не нужны. Скажите, вы дали ему ключи или сами решили развезти родственников? Ведь это было бы разумно — самому доставить захмелевших гостей, не доверяя машину пьяным?

— Дело в том, что у нас с женой было на этот вечер кое-что назначено... Кино, то-се... И потом Дядьков попросил ключи. Я не смог ему отказать.

— Вы часто давали ему машину?

— Бывало.

— А почему не смогли отказать? Ведь вы знали, что рискуете машиной? Или привыкли к такому риску? Объясните.

— Видите ли... — Бармичев замялся, подыскивая достаточно убедительные доводы. — Когда живешь рядом не один год, всегда складываются отношения... Разрушать их, ставить под сомнение из-за машины... И потом... Ладно, скажу. Дядьков — начальник автопредприятия. А у нашего брата-водителя всегда чего-нибудь не хватает — то гаечки, то трубочки, то стеклышка... Что говорить — взаимовыгодные отношения.

— Он помогал вам с ремонтом?

— Было. Было, что делать! Поэтому, когда Дядьков попросил машину... Хотя, честно говоря, на душе кошки скребли. Не хотелось. Как чувствовал — что-то случится. Так и вышло. Чтоб я теперь кому-нибудь хотя бы на пять минут...

— Итак, будем считать установленным, что за рулем в момент наезда находился Дядьков?

— Этого я не говорил, — твердо сказал Бармичев. — И не слышал об этом. А что в самом деле...

— Хорошо. Что было дальше?

— Примерно через час ко мне прибегает взволнованный Дядьков и говорит, что машину у него угнали. Сказал, что он уже позвонил в милицию, передал номер машины, цвет, модель и все такое прочее. Сказал, что далеко уехать угонщики не могли, их наверняка задержат где-нибудь поблизости.

— Вы считаете, что все так и было? — спросила Тамара Васильевна.

— Не знаю, — уклонился от ответа Бармичев. — Я говорю только то, что сказал мне Дядьков.

— Вы видели машину после того вечера?

— Да. В милиции. Ее туда отогнали.

— Заметили какие-нибудь повреждения?

— Передний бампер слегка помят, капот поцарапан, разбит габаритный фонарь с левой стороны... А так вроде все в порядке. Да и эти повреждения тоже несерьезные. У меня нет претензий к Дядькову.

— Это ваше дело. Зато у нас есть претензии. Подпишите вот здесь ваши показания.

— С удовольствием, — сказал Бармичев и тут же смешался — удовольствие было весьма сомнительное.

Состоялись первые неожиданности. Нашелся владелец машины, Бармичев. Стало понятно, почему все пассажиры так бездумно покинули машину. Свою машину Дядьков вряд ли вот так легко бросил бы в кювете, даже не посмотрев, есть ли на ней повреждения. Дальше — оказывается, накануне была пьянка. Бармичев явно уклонялся от подробных показаний, его можно понять. Хотя мог бы вести себя и более мужественно. Ведь за его умалчиванием стояли отнюдь не дружественные отношения с Дядьковым. Боялся нарушить взаимовыгодность, лишиться ремонтной ямы в гараже Дядькова. За его поведением проступала знакомая позиция человека, не желающего ни во что вмешиваться.