Александр Самоваров - Террористка

— Тебе плохо? — спросил Иван. — Ты очень бледная.

— Дверь обычная, потом широкий коридор, — торопливо сказала Оля.

Мужчины переглянулись. Все было ясно. Дверь простая, коридор широкий, квартира однокомнатная… Иван и Рекунков, как самые мощные, разбежавшись, вышибли дверь с одного удара. Дима одну за другой бросил внутрь квартиры гранаты. Тут же Фролов с автоматом бросился вперед. Один из убийц был мертв, второй, тяжело раненный, тянулся к отброшенному взрывом автомату. Фролов выстрелил ему в голову. Рекунков, Иван, Дима вбежали вслед за ним. Картина была не для слабонервных. И тут вошла Оля. Она ударила одного из убийц носком туфли в голову. Иван обнял ее за плечи.

— Я в порядке, ребята, — сказала Оля.

— Все вниз! — скомандовал Фролов.

В машине, где сидела Оля, никто не сказал ни слова. Она сидела, как обычно, на переднем сиденье, и голова ее была высоко и надменно поднята. Глаза, подернутые влагой, смотрели на мокрое шоссе. Вдруг, вздрогнув, она спросила тихо:

— Я вам не очень мешала, ребята?

— Все было сделано на «пятерку», — глухим голосом ответил Фролов.

— Извини, — положил ей тяжелую руку на плечо Рекунков, — я не хотел тебя брать с собой. Я оказался неправ.

Оля помолчала, закурила, а потом сказала:

— Спасибо, ребята.

Один Рекунков не понял, за что она их благодарила.

— Не забывай, Оленька, — сказал Иван, — что у нас с Димой тоже к ним был личный счет.

— Мне жалко, что Старков не успел стать мне другом, — сказал Фролов.

— И мне, — сипло выдавил из себя Рекунков.

Наделенная от природы огромной нервной энергией, Оля со стороны выглядела абсолютно спокойным человеком. Став президентом компании «Аттика», она каждый день приходила в восемь утра в бывший кабинет Дубцова и принималась за дела. На самом деле компанией руководил Трубецкой, но последнее слово было за Олей. Она старательно постигала азы предпринимательской деятельности, хотя главного добилась сразу — ее уважали.

Оля была со всеми вежлива. Трубецкого называла исключительно по имени и отчеству, заметив, что тот боится ее взгляда, разговаривала с ним, не поднимая век.

Трубецкой, поняв, что его жизни ничто не угрожает, работал с большим рвением. Он оценил тактичность Оли и чувствовал себя куда более спокойно, чем раньше с Дубцовым.

И личная жизнь его устроилась. Свою Наденьку он почти любил. Он еще больше пополнел, и щеки его приобрели розовый, очень здоровый румянец. Единственный, кто его раздражал, — это Рекунков. По примеру Оли, он тоже называл Трубецкого по имени и отчеству, но всегда язвил: «Что-то вы, Николай Алексеевич, совсем на молочного поросенка похожи стали. Пора и на обеденный стол».

Шуточки мента пугали и раздражали. Однако Трубецкой прекрасно видел: Рекунков не хозяин. Он подчиняется Оле. Более того, в его отношении к новому президенту «Аттики» стали проглядывать нотки подобострастности, что заставляло вспомнить Дубцова.

Сегодня Оля и Трубецкой встречались с представителями одной крупной сибирской фирмы. При встрече присутствовал и Рекунков. Он умел одним своим видом сбивать спесь с кого угодно.

Представители в отлично сшитых костюмах, при золотых часах явились в точно назначенное время. Беседу вел один из них — высокий, широкоплечий и коротко подстриженный. Второй, более интеллигентного вида, молчал. Здорового звали Степан Викторович. Помимо мощных плеч, он обладал луженым горлом бывшего мастера механического завода. Хотя он и не повышал голоса, создавалось такое впечатление, что он буквально ревел.

О сути совместного проекта договорились быстро. Спорили, конечно, о том, кому какая доля прибыли должна перепасть. Спор зашел в тупик. Рекунков хмурился, Трубецкой то и дело посматривал на Олю. По предварительной договоренности, они меньше чем на сорок процентов не соглашались. Сибиряк предлагал им двадцать. Но и он не спешил хлопнуть дверью и поглядывал на молчаливого компаньона.

— Ваше мнение окончательно? — обратился интеллигентный непосредственно к Оле.

Оля посмотрела на него ласково и с сожалением (что ее не заботило, так это прибыль компании) и сказала: «Сорок процентов».

— Послушайте, — уже осипшим голосом сказал Трубецкой, — мы вносим в дело значительно меньше денег, но реализация проекта зависит от нас, от наших мозгов…

— Хватит, — поднял руку вверх с величественностью древнего римлянина интеллигентный сибиряк, — мы согласны.

Настя принесла коньяк, тонко порезанный лимон, бутерброды с икрой.