Татьяна Соломатина - Проект «Платон»

Иван зашёл в кабинет.

И замер столбом. В кресле у журнального столика сидела Елена.

— Здравствуй, Иван Ефремов.

— Здравствуй, Елена Вересаева.

Пауза затягивалась.

— Остальных не хочешь поприветствовать? — донёсся до Ивана голос Создателя, будто издалека. Иван встряхнулся и огляделся.

В кабинете на диване сидели Михаил Александрович Митрофанов и Александра Аркадьевна Васильева.

— Здравствуйте, остальные! — Эхом отозвался Иван.

Митрофанов поднялся, подошёл к Ивану и протянул руку. Только и оставалось, что пожать. Что Иван и проделал на автомате. Васильева была ослепительно хороша и только приветственно кивнула Ивану, улыбнувшись. Он кивнул в ответ.

— Присаживайся, Иван! — Создатель указал на свободное кресло у журнального столика, где уже сидела Елена.

Иван послушался. А что ещё оставалось? Картинно вопить: что здесь происходит?! Сейчас объяснят. Или не объяснят. Если вообще что-то происходит. И это не очередная иллюзия, фокус от Создателя. Иван наклонился к Елене и спросил тихо, но со злой иронией:

— И Антон здесь?!

Елена не повелась на его интонацию, она посмотрела на Ивана мягко, и очень внимательно, будто изучая его — уж лучше бы она обиделась или разозлилась!

— А ты его видишь?

— Нет.

— Значит, его здесь нет. Если ты кого-то видишь в помещении — он есть в помещении. Если ты кого-то не видишь в помещении — его нет в помещении.

— Спасибо за столь познавательный экскурс в прикладное ориентирование! Особенно забавно, что его мне преподнёс человек, который забывает твоё лицо, как только покидает. Помещение!

— Лицо. Но не тебя, — с нежностью сказала Елена и откинулась на спинку кресла, давая понять, что ритуальный турнир окончен и сильнейший первым покидает арену, как и положено церемониалом.

Тем временем Илья Николаевич подошёл к бару, достал бутылку, четыре стакана, подошёл к своему столу, открыл, налил и по очереди преподнёс каждому.

— Предлагаю выпить за первый маленький практический шажок Проекта «Платон». Это достойно такого напитка.

Все, кроме Ивана, салютовали — и пригубили. Иван выпил до дна, не салютуя.

— Потрясающе! — Отметил Митрофанов. — Идеальны й напиток. Как он играет на языке, нёбе, оставляя долгий след…

От удовольствия он даже закатил глаза.

— Михаил Александрович умеет ценить по достоинству. Со временем и к тебе придёт. Это не тот напиток, которым надо себя оглушать. Если ты хочешь напиться, — я мог бы предоставить тебе менее благородную, хотя и не менее эффективную альтернативу. Например, медицинский спирт.

Иван посмотрел на опустошённый стакан. Впрочем, Создатель подлил ему ещё.

— А теперь попробуй медленно, со вкусом, а не выкатив сразу в глотку!

Иван послушно пригубил.

— Хороший кальвадос.

— Хороший! — Иронично укорил Создатель. — Он безупречный! Ладно, оставим на время дегустацию. Не то нашего Ивана сейчас разорвёт от нетерпения, ярости, досады и всего остального, вызываемого гордыней юношеского максимализма, не смотри, что доктор наук.

— Похоже, я для вас не доктор наук, Илья Николаевич. А лабораторная крыса!

— Это не так уж и далеко от истины, мой дорогой. Но меня несколько извиняет тот факт, что я очень люблю лабораторных крыс. Но оставим наши попытки уязвить друг друга. Я хочу рассказать тебе одну историю.

Создатель продолжил стоять, облокотившись на свой стол, и начал в манере отменного лектора, или, если угодно — со сноровкой умелого рассказчика. Что, собственно, подобно.

— Жил-были три товарища. Они подружились на первом курсе медицинского института, и вскоре стали не разлей вода. Они получали прекрасное классическое медицинское образование в строгом поклонении материализму — серьёзные занятия лекарским ремеслом способствуют вере не в чудеса, но в природу. И довольно часто любили цитировать Блаженного Августина: чудеса не противоречат природе, но…

— …лишь известной нам природе! — На автомате продолжил Иван.

— Именно! Ты отлично знаешь это высказывание, ибо ты ученик одного из этих трёх товарищей. И ещё ты знаешь слова философа Ласвица…

— «Богу незачем творить чудеса».

— Совершенно верно. Кроме того, что нет никаких чудес во множественном числе. Есть одно великое чудо. Эти три товарища в это верили. Верили в то, что Вселенная управляется единой Системой не противоречащих друг другу законов природы, которые никогда не нарушаются. А если возникает ошибка — законы природы её исправляют. Ошибка всегда нивелируется. И если мы не понимаем Систему — это не означает, что Системы нет. Просто мы ещё не познали Систему. Или же Система настолько непознаваема, что мы и неспособны её познать, и всё, что при таком условии остаётся существу, мнящему себя разумным — вера. Вера в одно великое чудо.