Лев Корнешов: Зона риска

Еле не хотелось больше продолжать разговор на эту тему. Она понимала, что Князь иронизирует, но не была уверена, что может достойно ответить на его ухмылки.

— Ладно, Князь, — сказала она. — Кое-что и мы знаем, не такой ты уж чистенький.

— А вот это зря, — помрачнел Князь. — Я в ваши дела не вмешиваюсь, не суйтесь и в мои. Знаешь, что с любопытными бывает?

— Слушай, Князь! — оживилась на мгновение Ела. — А правду говорят, что ты можешь достать комбайн?

К сельскохозяйственным угодьям эта машина не имела никакого отношения. «Комбайн», о котором говорила Ела, — это джинсы, куртка, накидка и шляпа — все из джинсовой ткани.

— Катись к своим, — грубо оборвал Князь. — Не вынюхивай.

Ела не совсем поняла, отчего психует Князь, и оскорбленно отвернулась, подсела к компании Мушкета.

За покладистый характер Елку на Оборонной любили. Она была из тех девчонок, которые изо всех сил гнались за модой, но догнать ее не могли. Вот, к примеру, мини-юбки уже вышли из моды, однако Ела упорно не хотела этого замечать. Какой-то неосторожный поклонник однажды сказал, что в мини она как греческая богиня.

— Они, эти богини, ходили в туниках до пят, — ехидно заметил кто-то из завсегдатаев бара.

— Это верхняя одежда, — безапелляционно заявил знаток, — а я имею в виду ту, что была под туниками.

Артем Князев, слышавший разговор, пробормотал:

— Чушь какая-то...

Он был эрудитом, Артем Князев, мог легко и непринужденно поддерживать разговор на любую тему. И еще он был современным до кончиков пальцев — суперпарень, временами очень свойский, а иногда даже будто сошедший с глянцевой обложки иностранного журнала.

Оборонная — наша улица, и об этом известно всем вокруг нее. На ней можно быть своим, но можно, живя в одном из ее домов, все равно оставаться чужаком.

Быть чужим на улице, где живешь, плохо.

Князя здесь знали.

Мушкет был здесь свой.

Ни у кого не вызывало сомнения, что Ела Анчишкина своя — ближе некуда. Своими были и многие другие, каждый вечер выходившие шлифовать асфальт Оборонной. Здесь все знали всех. И если появлялся неизвестный — не просто случайно или по делу проходил улицей Оборонной, чтобы навсегда затеряться в лабиринтах других улиц, если появлялись незнакомый парень или девчонка и задерживались у комиссионки, или у «Арктики», или у бара «Вечерний», — их замечали и долго изучали, прежде чем принять или отвергнуть.

А вот Роман Жарков жил на Оборонной и все равно оставался здесь чужаком. Ребята относились к нему так, словно он обитал где-то в другом конце города.

— Попросите, пожалуйста, к телефону Инну.

— Инесса, тебя, — услышал Роман приглушенный расстоянием мужской голос.

Когда телефонная трубка отложена в сторону, кажется, что собеседник находится далеко-далеко. Но Роман знал, что улица Инны всего в двух шагах от Оборонной, — вчера она разрешила проводить ее до подъезда. Вчера был очень хороший, ну прямо прекрасный вечер.

— Слушаю... — Голос Инны прозвучал ровно и безмятежно.

— Это я... Звоню, как условились!

— А-а, я не ожидала, что вы так быстро откликнетесь на мою просьбу о ремонте квартиры. Но вы позвонили слишком рано.

— Какую просьбу? — опешил Роман.

— Я еще не решила окончательно. И конечно, для меня дороговато...

— Что за чушь? Это ведь я, Роман!

— Позвоните, пожалуйста, завтра. Примерно в это же время я буду дома...

Он услышал, как Инна сказала кому-то: «Договорилась тут с одним халтурщиком, чтобы обои переклеил». Потом трубку положили, что-то щелкнуло, заныли прерывистые гудки.

Роман в недоумении уставился на телефон. Трубку он все еще держал в руке.

— Что, съел? — ехидно спросила Лина. Она, конечно, прислушивалась к разговору, делая вид, что убирает комнату.

— Не лезь не в свои дела, — строго сказал Роман. Он помрачнел, не зная, как объяснить непонятное поведение Инны. Она не могла его не узнать. Сама ведь просила звонить почаще...

Лина дотошно допрашивала:

— Что она тебе сказала?

— Почему это тебя интересует? — рассердился окончательно Роман.

— Хочу перенять опыт, как отшивать слишком назойливых кавалеров.

— Отстань, — попросил Роман. — И без тебя тошно.

— Все-таки она тебе что-то тако-о-е сказала! — Лина никак не могла успокоиться.

Метелка в ее руке энергично летала по книжным полкам — когда Лина убирала в квартире, пыль везде стояла столбом.

Вообще-то у Романа хорошие отношения с сестрой. Лина младше его на два года, и он считал, что должен заниматься ее воспитанием. Об этом просил и отец, когда уезжал с мамой за рубеж: «Ты, Роман, уже взрослый. Прямо скажи, можем ли мы спокойно оставить вас вдвоем на целый год?»