Лев Корнешов - Зона риска

Артем Князев вежливо прислонился спиной к двери:

— Будьте любезны занять очередь, господа банкиры. — Сказал он это спокойно, даже как-то равнодушно.

Один из парней окинул Князева снисходительным взглядом и сухо, делая огромное одолжение, процедил:

— У нас заказан столик, юноша.

И такая снисходительность прозвучала в его голосе, что очередь притихла — атмосфера сгущалась на глазах, и до критической точки было уже недалеко.

— Вранье унижает человека, — назидательно изрек Князь, умевший в необходимых случаях изъясняться с большим апломбом.

Парни в дубленках были старше его, шире в плечах.

— Папаша, открывай свою лавочку. — Они явно не хотели принимать во внимание Артема, который хоть и был в джинсах с фирменным ярлыком, но явно казался им несмышленышем, по тупости путающимся в ногах. Тем более что их было двое, а он один.

— Ваныч, прикройте, пожалуйста, дверь, — вежливо попросил Князь швейцара. — То, что сейчас произойдет, вам не обязательно видеть.

И все еще примирительно попытался втолковать элегантным ребятам:

— Мы стоим в очереди уже тридцать минут.

— Это личное дело каждого, юноша.

Это «юноша» звучало предельно оскорбительно.

— Не надо, джентльмены, нахальничать. Станьте в конец, и будем считать инцидент исчерпанным.

Несколько индифферентный тон Князя мог кого угодно ввести в заблуждение, только не завсегдатаев бара. Самые бесшабашные ребята с достоинством линяли, когда Князь начинал так говорить.

Ваныч то приоткрывал, то захлопывал свою дверь — мятая пятерка притягивала его взгляд. Чаевые ему перепадали редко, потому что собиралась в баре публика обычно молодая, неимущая.

Мушкет загоревшимися глазами наблюдал за развитием событий. Ему очень хотелось, чтобы эти два пижонистых мальчика как следует обработали много о себе воображающего Князя. Тем более что в этот вечер Князь пришел без своей свиты, он был один, а одного, как известно, сбить с ног гораздо проще, чем спевшуюся команду. Мишель подал неприметный сигнал, и дружки отошли в сторонку, явно намекая чужакам, что будут соблюдать нейтралитет. Это увидел Князь, но это же заметили и парни. Судя по всему, потасовки у дверей баров и ресторанов были для них делом привычным.

— Юноша желает, чтобы ему сделали больно, — сказал один.

— Ты-ы... — вдруг злобно прорычал второй, — пять секунд на размышление, и беги быстро, пока мы добрые...

— Нехорошо. — Князь по-прежнему был невозмутим, игнорируя этот эмоциональный всплеск. — Вы рискуете испортить себе вечер, который мог бы быть приятным. Местные угодья, — объяснил он, — мало пригодны для свободной охоты...

— Мерси, юноша, сейчас мы вас убедим в обратном...

Двое подошли вплотную, натягивая кожаные перчатки. Вечер был теплым, но Мушкета перчатки не удивили — пижоны берегли костяшки пальцев, а может, и сунули в перчатки по куску свинца. Это, конечно, было подло, но в таких неожиданных, возникающих из ничего драках понятия о подлости и честности отсутствовали, действовал только принцип «кто — кого».

— Я предупредил. — Князь все еще внешне был настроен миролюбиво. Но поскольку намерения незваных гостей были ясны, он предусмотрительно отодвинулся к стене, теперь спина у него была закрыта. Мишель и сам бы так поступил, обеспечивая тылы.

Парни в своих дубленках смотрелись одинаково, и Мушкет пропустил, кто из них первым занес руку для удара. Зато все остальное он видел хорошо. Князь чуть отклонился в сторону, переместил на сантиметры корпус, и парень, нерасчетливо вложивший в размах всю свою силу, уже не смог остановиться и врезал кулаком в стену так, что запылила штукатурка. Он взвыл от боли. «Отыгрался», — констатировал Мишель. Этот на время был неопасен, и Князь, стремительно повернувшись, прямым коротким ударом в солнечное сплетение свалил второго, готовившегося ковырнуть его ботинком, а потом уже уложил рядышком ошалевшего от соприкосновения со стеной первого пижона, неосмотрительно подставившего челюсть.

Все это длилось несколько секунд, и то, что произошло, по понятиям Мушкета, даже нельзя было назвать дракой. Была короткая, энергичная расправа.

Пижоны лежали у стены, и никому в очереди их не было жаль, сами напросились, идиоты заезжие, объясняли ведь им как порядочным...

— Вот это класс! — восторженно протянул кто-то из приятелей Мушкета,

Мишель ревниво оглянулся — кто? Он не любил, когда восхищались другими. Но должен был тоже признать: