Валерия Вербинина - Ледяной сфинкс

– Да… – наконец тяжело промолвил граф и поднял голову. – Ты что же стоишь, Саша? Садись.

Александр сел. Почему-то, хотя было безумно жаль графа, ему вдруг захотелось как можно скорее уйти отсюда. Наверное, инстинктивно чувствовал, что истинное горе, как и истинное счастье, не терпит посторонних.

Барон произнес еще несколько фраз о том, что он не ожидал, что он потрясен… и умолк. Сколько раз уже сегодня старый граф слышал эти слова! Разве они могли что-то значить для него теперь?

– Хорошо, что вы дружили, – невпопад проговорил граф и вздохнул. – Как поживает твоя матушка?

Александр сказал, что у нее все хорошо, и не солгал.

– А батюшка? Все в своей деревне? Не могу, право, понять, что хорошего в тамошней жизни. Щи, скверные дороги, общество не самого лучшего разбора… – Строганов поморщился.

За дверями протопали чьи-то шаги, глухо забубнил чей-то бас, потом все стихло.

– Мы никак не ожидали, что все так кончится, – неловко проговорил Александр, имея в виду Льва.

Граф неожиданно остро взглянул на него.

– Что, юноша? Непривычно? Думаешь, что смерть твоя далеко, а она вон где – на вершок от тебя… – Строганов показал этот самый вершок пальцами в воздухе. – И подстерегает! Ты Сержа Мещерского видишь? Знаешь, какими проклятьями его отец меня осыпал, когда… когда жена его оставила? А я, каюсь, грешен, знай посмеивался себе тогда. Сейчас думаю: не зря ли смеялся-то? Не накликал ли? – Лицо графа исказилось. – Никому не дай бог пережить своих детей! Хуже нет, чем такое проклятье…

Александру было нечего сказать, и он промолчал, чувствуя мучительную неловкость.

– Ты ведь к нему пришел? – спросил граф.

– Да, Андрей Петрович.

– Ну, так ступай. – И Строганов махнул рукой, отпуская гостя. – Матушке почтение мое передавай и батюшке тоже. Если они захотят меня навестить, я всегда буду рад.

Чувствуя в душе подобие облегчения, в котором он сам себе стыдился признаться, Александр спустился на первый этаж. Лев жил отдельно, но, когда с ним случилось несчастье, отец настоял на том, чтобы сына перевезли к нему, дабы обеспечить больному наилучший уход, и сюда же, в особняк, доставили все его вещи. Не мешкая, граф пригласил лучших врачей, даже лейб-медика самого государя. Но получается, что если бы не приглашал вообще никого, результат был бы в точности тот же.

«А если бы я купил ту лошадь, – мелькнуло в голове Александра, – то, может быть, Лев бы сейчас точно так же шел ко мне. Бледнел бы, но храбрился… Он как-то раз мне сказал, что не выносит вида мертвых тел».

У входа в комнату Льва маячил высокий, молчаливый лакей Строганова. Александр вспомнил, что лакея звали Аким. Не говоря ни слова, слуга посторонился, и Александр вошел.

Комната как комната, и почти ничего в ней не изменилось с тех пор, как он побывал здесь в последний раз. Лев лежал на кровати, закрытый по шею простыней. Единственное зеркало было занавешено.

Поколебавшись, Александр сел в кресло, которое по-прежнему стояло возле изголовья. Его не покидало ощущение, что он вошел в совершенно чужую комнату, что здесь все только притворялось таким, какое было прежде, и тело на кровати было вовсе не тем человеком, которого он знал и который совсем недавно был его другом.

Александр попытался вспомнить, о чем они со Львом говорили в последний раз, когда друг еще был жив. Совершенно будничный, обыкновенный разговор получился, временами даже пошловатый: актриса Соколовская еще не сменила любовника… Мари Потоцкая все такая же толстая… Бетти передает тебе привет и говорит, чтобы к нашей свадьбе ты непременно выздоровел, хочет, чтобы ты был шафером, чтобы…

Все-таки у него защипало в горле. Александр поднялся с места и сделал круг по комнате, чтобы успокоиться.

В окно были видны черные сучья какого-то дерева с налипшими на них комьями снега, и молодой человек впервые подумал, что Льву с его характером, наверное, было невыносимо, лежа на кровати, видеть за окном эти траурные ветви, одни и те же, день за днем.

Он подошел к секретеру, который придвинули поближе к постели, чтобы Льву было легко до него дотянуться. На столе лежали два романа, которые Александр принес товарищу, чтобы развлечь его. Корф пролистал страницы и убедился, что они разрезаны не дальше первой главы. Страницы второй книги не были разрезаны вовсе.

Александр положил ее обратно на стол и тут только заметил, что один из ящиков секретера немного выдвинут. Машинально сделал движение, чтобы закрыть его, но тот не поддавался. Тогда он выдвинул ящик – может быть, внутри было что-то, что мешает его захлопнуть.