Михаил Черненок - С субботы на воскресенье

Звонок зазвенел неожиданно и очень громко. За время отпуска Антон отвык от таких побудок. Не открывая глаз, протянул руку к будильнику. Звонок притих, но тут же зазвенел пуще прежнего. Антон вспомнил, что с вечера не заводил будильник — в запасе было еще два отпускных дня, и только после этого сообразил: звонит телефон. Нехотя поднявшись с постели, зажмурился от утреннего июльского солнца, снял телефонную трубку и глухим спросонья голосом сказал:

— Бирюков слушает.

Звонил оперуполномоченный уголовного розыска Слава Голубев. Торопливо поздоровавшись, он как из автомата выпалил:

— Быстро собирайся, товарищ Бирюков, сейчас мы за тобой заедем.

Антон потянулся:

— Я в отпуске, товарищ Славочка.

— Распоряжение подполковника, а приказы начальства не обсуждаются.

— Что случилось?

— Промтоварный магазин возле Сельхозтехники обворовали.

— Кроме меня, в уголовном розыске сотрудников нет?

— Поехали, поехали, — не то серьезно, не то шутя сказал Голубев и положил трубку.

«Вот заполошный», — ругнулся про себя Антон и пошел умываться. Едва он после умывания оделся, под окном остановилась оперативная машина милиции. Антон закрыл на ключ свою холостяцкую квартиру и вышел из дома.

Голубев предупредительно распахнул дверцу, приглашая к себе на заднее сиденье. Рядом с ним сидел хмурый пожилой следователь Маслюков с капитанскими погонами на милицейском пиджаке. Место возле шофера занимала незнакомая худенькая девушка в форме лейтенанта милиции. Не успел Бирюков поздороваться и захлопнуть за собой дверцу, машина, разбрызгивая лужи, помчалась к окраине райцентра.

— Дождь, что ли, ночью был? — удивленно спросил Антон.

Голубев улыбнулся:

— Вот даешь! Такая гроза под утро молотила, что мертвого могла разбудить.

— После поезда я первую ночь по-человечески дома спал.

— Как отдохнулось под южным солнцем? Как самое синее в мире Черное море мое?

— Шумит, Славочка, море, шумит… — Антон вздохнул и оглядел присутствующих в машине. — Почему кинолога не взяли?

— Барс чего-то приболел, работать не может. Да там дело, кажется, пустяковое.

— Зачем в таком случае меня поднял?

— Ты сегодня в роли старшего оперативного уполномоченного выступаешь.

— С какой стати? А Кайров где?

— На прошлой неделе уволился. Сейчас — юрисконсульт райпо, полностью гражданский человек.

— С чего бы это вдруг? — удивился Антон.

— Говорит, платят больше, ответственность меньше. Словом, рыба ищет где глубже…

— И подполковник отпустил?

— Чего ж держать? Как говорится, силой мил не будешь. Тут еще семейный конфликт на почве ревности у Кайрова произошел… — Слава взглянул на девушку рядом с шофером и неожиданно воскликнул: — Да! Леночка, я ведь вас не познакомил. Вот это и есть Антон Игнатьевич Бирюков, который с сегодняшнего дня будет исполнять обязанности старшего оперуполномоченного уголовного розыска вместо известного тебе капитана Кайрова, беспечно покинувшего милицию.

Девушка обернулась, слегка наклонила голову. Лицо ее было симпатичным, темные волосы заплетены в толстую косу, уложенную на затылке.

— Это наш новый эксперт-криминалист Лена Тимохина. Уже полмесяца служит у нас верой и правдой, — продолжал Слава и, повернувшись к Антону, лукаво подмигнул: — Власть над нами теперь в твоих руках. Надеюсь, по старой дружбе сильно прижимать не будешь?

— Кончай болтать, — с усмешкой сказал Антон.

— Ого! С ходу начинается закручивание гаек, — шутливо обиделся Голубев. — Нет, Игнатьич, серьезно. Как только я доложил подполковнику о ЧП в магазине, он говорит: «Звони Бирюкову. Если вернулся из отпуска, пусть с сегодняшнего дня исполняет обязанности старшего опера». Так что поздравляю. — Слава помолчал, лицо его стало серьезным. — Вообще-то нам с Леной сегодня выпало суматошное дежурство. Среди ночи на районной подстанции дежурный электромеханик сгорел. Хмельной сунулся под напряжение, а оно там — не дай бог. Пришлось прокурора вызывать. Только с подстанции вернулись в отдел, началась гроза. Едва на небесах отгремело, звонит участковый — у промтоварного магазина замок взломан и стекло из окна выставлено. Вот и мчим туда.

Лена Тимохина, повернувшись к Бирюкову, проговорила:

— Ужасное зрелище на подстанции. У потерпевшего даже руки обуглились. Никогда не видела столь сильного поражения электротоком. До сих пор не могу прийти в себя.