Андрей Гуляшки - Авакум Захов против 07

собой, Аввакумом. В хаос дневник вносил какой-то порядок, действовал успокаивающе. Он давал возможность хоть на время избавиться от шеленбергов, молино и немного сосредоточиться, собраться с мыслями.

30 июля, вечер. Пересекаем Северный тропик. Днем было душно, влажно, тихо, а сейчас дует сильный северо-восточный ветер. Железную улицу захлестывают волны. Качает. И не на шутку, дьявол его возьми, как сказал бы Шеленберг.

Этот Шеленберг не выходит у меня из головы. Когда я поднимался по трапу, а японец шел следом за мной, я думал: "Почему я не покончил с ним, с этим Шеленбергом? Подбросил бы лишнюю таблетку в тот стакан с водой, и дело с концом! Он бы уснул на веки вечные!" А сейчас думаю по-другому: "Хорошо, что я этого не сделал!" Убивать при помощи таблеток - в этом есть что-то подлое. Убивать, делая вид, что лечишь! Нет, черт побери, это не в моем вкусе, меня всю жизнь не покидало бы гадкое чувство!

Всю жизнь! Я пишу эти слова и усмехаюсь. Ведь для меня они могут означать лишь какие-то минуты или считанные часы, а я говорю "всю жизнь"! Можно подумать, что 07, Смит, Франсуа - мои друзья, братья и я путешествую вместе с ними так, ради удовольствия - в мире и дружбе!

Когда я поднимался по трапу и следом за мною ползла эта тень, я подумал: "Если станет ясно, что Шеленберг меня раскрыл, первое, что я должен сделать,- это убить 07! Я его задушу или размозжу ему голову каким-нибудь тяжелым предметом, но без особого шума, чтоб обеспечить себе какие-то секунды жизни. Чтобы перед тем, как в меня пустит пулю тот, рыжий, хотя бы успеть крикнуть: "Трофимов, Николаева, вас обманывают, вы похищены, похищены!"

Но это осталось на потом, для другого раза, и прекрасно. Настолько прекрасно, что, не будь этой ужасной качки, я бы пустился в пляс в своей каюте, хотя я тут один.

- Господин Шеленберг,- сказал мне 07,- я решил познакомить вас с Трофимовым. Как вы на это смотрите?

- Ах, дьявол его возьми! Рано или поздно - должно же это когда-нибудь произойти, ничего не поделаешь! - ответил я.

Затем он мне еще раз напомнил, что я - француз, Жан Молино из университета Нанси, и что по убеждениям я коммунист; что он, 07, русский, лицо, действующее от имени Советского правительства, и что судно, на котором мы плывем, получает команды

из Москвы.

-Только не употребляйте вы, пожалуйста, ваше "дьявол его возьми"! предупредил меня 07.- Французы, хотя я их и недолюбливаю, люди благовоспитанные, деликатные.

- Хорошо,-согласился я.- Впредь я буду держаться, как истый англичанин, дьявол его возьми!

У рыжего матроса на груди висел автомат. Когда мимо него проходил 07, он вытянулся в струнку.

Несмотря на то что стояла вооруженная охрана, дверь, ведущая в каюты "гостей", была все время на замке. Пока 07 доставал из кармана ключ и отпирал ее, у меня было непреодолимое желание вцепиться ему в горло. Но это было бессмысленно, пришлось взять себя в руки.

Константин Трофимов сидел в салоне и листал книгу. Он очень исхудал. Взгляд мрачный, хотя глаза лихорадочно блестят.

- Вот, дорогой профессор Трофимов, позвольте представить вам - ваш коллега профессор Молино!- оживленно заговорил по-русски, представляя меня,

07.

Окинув меня безучастным взглядом, Трофимов

пожал плечами и продолжал листать книгу.

Вошла Наталья Николаева. Она возвращалась

с палубы.

- Милая Наташа,- обратился к ней 07.- Это

профессор Молино!

Я несколько раз видел ее в Варне. Сейчас она была в сто, в тысячу раз лучше. Волосы стали еще светлей, в глазах прибавилось голубизны. Оттого что ее округлые плечи были обнажены, а синеву ее глаз омывала сверкающая влага, она казалась более женственной.

Ну вот... Константин Трофимов не обратил на меня ровно никакого внимания. Как профессор из Нанси, я должен был обидеться, сделать вид, что я крайне огорчен, но меня это не задело. Я полагал, что лучшим удовлетворением для меня будет ласковое словечко Наташи, однако она оказалась более щедрой на ласковые слова по отношению к своему "соотечественнику"... 07.

Какая ирония!

Невидимый режиссер разыгрывает с нами комедию в шекспировском духе. И грустно и смешно!

Что касается меня, то мне было только грустно.

Мне и сейчас грустно.

Это длилось около двадцати минут. Должен заметить, что, хотя 07 все время увивался возле Наташи, он ухитрялся непрестанно следить за мной. Ловок, что и говорить.

3 августа. По моим расчетам, утром мы должны пересечь экватор. Облачно. Пространство между облаками и океаном густо насыщено теплыми испарениями, видимость вокруг не больше чем в полмили, горизонт, кажется, совсем рядом, на расстоянии брошенного камня. Волны плещутся мирно, шаловливо, океан необыкновенно ласков, северо-восточный ветер утих, он едва ощутим.