Андрей Гуляшки - Авакум Захов против 07

Но год назад мне сказали: убирайтесь-ка подобру-поздорову, господин Шеленберг! Нам осточертело каждый

месяц принимать петиции с протестами против вас.

Правда, петиции от всяких там бродяг, негодяев, коммунистов, тем не менее, тем не менее... Вы прекрасно знаете, что поляки осудили вас на пятнадцать лет тюрьмы за

какие-то там преступления в Освенциме, и некоторые

наши студенты... сами понимаете... вы ведь патриот,

большой патриот!.. Бог ты мой, разумеется, понимаю,

как не понимать! Если это в интересах восстановления

спокойствия в университете, извольте, вот вам моя отставка! И вот я уже год вне университета, без лаборатории. Разве может не болеть душа? Без моих миллионов электроновольт я - ничто, пустое место, вы же понимаете? Нет ни соотношения неопределенностей, ни симметрии античастиц, ни спинов, и вообще нет уже ничего на свете! Пребываю в небытии.

Ну хорошо, я не единственный, кто пребывает в небытии, не так ли? Хуже другое - в этом мире появились зловещие тени: вот уже год, как они меня преследуют! Агенты все тех же поляков норовят похитить меня, чтоб я отсидел свои пятнадцать лет. Вы меня поняли? Меня приговорили к пятнадцати годам за то, что в свое время я что-то такое сделал в Освенциме - придумал аппаратик, способный превращать человеческий организм в пепел. Человек среднего веса - две горсти пепла. Верно, я это сделал. Приказали мне - и я сделал! Попав в армию, инженер-электрик должен ведь чем-то заниматься. Вы француз, вам этого не понять! Раз тебе приказано - разбейся в лепешку, но сделай!

Откровенно говоря, я уже решил было сам идти к полякам. Пожалуйста, вот я, сажайте меня в тюрьму. У меня была тайная мысль: не так они глупы, чтобы держать меня в тюрьме; пошлют в какую-нибудь лабораторию, и буду отбывать там свой срок. Но в это время начался еще один процесс, опять по освенцимским же делам, и те типы бессовестно меня подвели: приписали мне столько-то и столько-то тонн пепла, вы понимаете? И все ради того, чтобы спасти свои собственные шкуры, хотя шкуры этих болванов все равно ничего не стоят. Узнав про то, что погублено такое множество народу, поляки пересмотрели свой прежний приговор и заочно осудили меня на смертную казнь. У них это делается при помощи веревки. Петля на шею. Может длиться две-три минуты, а то и все пятнадцать... За ваше здоровье! И с тех пор, скажу вам откровенно, они непрерывно следят за мной, ищут меня, хотят моей смерти. Стараются наехать на меня машиной, сбрасывают на меня цветочные горшки, по ночам отираются У моей квартиры... Вообще... Я уверен, что и сейчас они откуда-нибудь следят за мной... Я чувствую это буквально своей кожей! Что-то все время ползает и ползает по моей спине... За ваше здоровье, сударь!.. Надо

быть идиотом, чтобы самому лезть в петлю. Тем более что физику, вроде меня, везде будут рады. Я стал подыскивать себе такое место и в такой стране, куда бы не дотянулась рука тех. А когда человек ищет, порой находятся люди, которые говорят: "Иди, приятель, к нам!" Так-то! И вот те, которые сказали мне: "Иди, приятель, к нам", те самые наняли вас меня охранять; и я должен признать - на деле убедился, что вы хорошо справляетесь со своей задачей. Чудесно! Осталось немного: ночь и еще полдня!

Аввакум налил себе вина и отпил несколько глотков.

- Странно! - сказал он.- Судно должно было при

быть сегодня.

- А может, оно уже тут, откуда вам знать? - снисходительно взглянув на него, заметил Шеленберг.- Не

надейтесь, оно не станет оповещать о своем прибытии

орудийными залпами!

- Тогда давайте отправимся в порт,- предложил

Аввакум.- Не возражаете? Если судно уже здесь, мы

непременно его увидим. Вы останетесь на борту, а я

съезжу в "Гибралтар" за вашими вещами.

- Это вполне разумное предложение,- сказал Шеленберг.- И я бы сразу послушался вас, если бы

знал,- он сомкнул ладони и покачал головой,- если бы

знал, какое оно, как оно называется, то судно, которое

должно увезти меня отсюда! - он помолчал немного.

Вам об этом ничего не известно?

Аввакум пожал плечами.

- У меня ограниченные задачи,- сказал он.- Мне

приказано вас охранять до тех пор, пока вы не уедете,

только и всего.

- Очень жаль! - вздохнул Шеленберг. Он обсосал

последнюю косточку второго голубя и вздохнул в третий раз.- Придется вам, сударь, провести эту ночь

у моих дверей! Эти субъекты, наверное, чувствуют, что

я могу ускользнуть у них из рук, вам не кажется?

Мания преследования делала свое дело. Безумный страх вконец расшатал нервы этого человека. Аввакум ответил: