Р Зиммерман - В смертельном трансе. Роман

— Что С тобой? Что случилось? — спрашивал я.

Она всхлипнула, попыталась что-то сказать. Не вышло. Попробовала опять — без толку. Боже, да что такое? Наконец она пробормотала:

— Моя сестра, Лиз… Она… она умерла.

Лиз? Последнее, что я помню, — младшая сестра Тони училась в последнем классе школы и собиралась учиться дальше, на Северо-Западе. И эта Лиз умерла. Какой ужас. Умненькая девочка. Суматошная, но умненькая и приветливая, такой она мне запомнилась. Однако при чем здесь Миннеаполис, почему, черт побери, это бросило Тони ко мне? Почему, черт побери, она все это обрушила именно на меня. На растяпу, — она же мне сказала, что никогда не захочет меня видеть?

Слегка отстранившись, пытаясь разглядеть ее залитое слезами лицо, я спросил:

— Умерла? Да что ты говоришь?

— Утонула… в Миссисипи.

Мне смутно припомнилось, что неделю или две назад в газете что-то было о найденной в реке молодой женщине. Однако, дойдя до описания изуродованного трупа, я перестал читать. Я в это время завтракал вот и не прочел имени погибшей, иначе я бы его не пропустил. Любая фамилия, похожая на фамилию Тони — Доминго, Д’Амико, — буквально ударяла меня по глазам. Должно быть, я всегда буду искать вторую Доминго.

— Господи, — сказал я. — Пошли. Давай сядем.

Квартира моя — вроде пульмановского вагона. Длинная и узкая, во всю длину дома. Застекленная веранда, гостиная, две спальни с общей ванной, затем столовая и кухня. Я провел Тони по коридору мимо спальни для гостей, обращенной в велосипедный гараж, и посадил на диван в гостиной. Я не хотел ускорять события и потому сел рядом на стул. Без колебаний положил ее руку себе на колено. Та же ладонь, такая же мягкая, только малость больше морщинок. И в уголках глаз разбегаются лучики. Да, та же Тони, — конечно, она постарела. Мы оба не помолодели — я надеялся, хотя и не очень твердо, что сохранился не хуже, чем она.

Тони глубоко, протяжно вздохнула.

— Прости ради Бога, Алекс.

— Что за глупости. — Я немного удивился, потому что никогда не видел, чтобы она плакала.

— Такие вот дела. — Она вынула свою руку из-под моей, откинулась на диване и, подняв голову, уставилась в потолок. — Моя маленькая сестра утонула две недели назад, Алекс.

Это я уже знал.

— Она жила здесь почти пять лет.

А вот это была новость, и по ее тону и по тому, что она не глядела на меня, я понял: она сюда наезжала за эти пять лет. Может быть, много раз. Я промолчал, я был подавлен и даже обозлен. Могла бы хоть раз позвонить…

— Похороны были на прошлой неделе. У родителей все валится из рук — постарели, — и я вчера приехала освободить ее квартиру. Остановилась в гостинице рядом с «У».

«У» здесь называют университет, так что я больше не сомневался.

— Ты не первый раз здесь?

Она кивнула, и я оставил эту тему. Но почему она сегодня пришла ко мне? Почему сегодня, не раньше и не позже? Почему смерть Лиз заставила Тони встретиться со мной?

— Я только что была в квартире Лиз, Алекс. — У нее перехватило дыхание, она помолчала. — Я не знала, что будет так тяжело видеть ее квартиру. Мне стало жутко, понимаешь? Словно она сейчас придет. На кухне чашка кофе и недоеденный бутерброд. Проклятый бутерброд с ореховым маслом лежит на столе, ждет, чтобы его доели. Несколько раз откушенный.

Я слушал молча и вспоминал газетную заметку. Всплыл заголовок — не весь, только выделенное слово «самоубийство». И я начал думать о прошлом. Лиз… У нее были проблемы и школе. Не то бросила учиться, не то… Ах да, пыталась покончить с собой. Но неудачно — это обнаружили, промыли желудок. Она выпила целый пузырек снотворных пилюль. Точно так и было.

Лиз. По-моему, она была лет на пять младше Тони, у нее такие же густые каштановые волосы, но внешностью она была похуже — круглее лицом, ниже ростом. И еще она была несдержанней, чем Тони. Намного. И болтушка. Такой ребенок — что придет в голову, то и ляпнет. Но без грубостей. Я вспоминал дальше. Похоже, в семье к ней относились как к маленькой девочке, которая никогда не повзрослеет. Да, но на деле все было иначе, верно? Их мать была алкоголичка, жить не могла без вина — из тех, кто не напивается до безобразия, но всегда в пьяном оживлении, как на сцене. Тони человек добрый и заботливый; убежден, и из-за этого она пошла в медицину. Лиз, напротив, была бойцовского склада — вечно сражалась за правду. Может, это ее и погубило? Потерпела поражение и покончила с собой?

— Я вошла в ее квартиру, Алекс, но не смогла там остаться. Это было чересчур. Я сказала родителям, что выдержу, но теперь… Не знаю. Я вошла, увидела этот бутерброд, и меня вынесло оттуда. Мне нужен кто-нибудь. Кто знал меня и Лиз. Прости меня. Может быть, ты не против. Я нашла твой адрес в телефонной книге и кинулась сюда. Мне… мне сейчас нужен кто-то из прошлого.