Герберт Розендорфер: Четверги с прокурором

– Ох!

– Ах!

– Так.

– Собственно, финал вполне пристойный. Ни дать ни взять Шекспир. Груда трупов.

– Кроме Беатрикс…

– Ну, знаете, кто-то же должен остаться в живых.

– Вероятно, ей удастся выскочить за принца Фортинбраса.

На этом и завершаются четверги земельного прокурора в отставке д-ра Ф., равно как и четверги председателя судебной коллегии в отставке герра Гальцинга, потому что слишком позднее время было для музицирования. Подготовленные для зрителей стулья вновь убрали, пюпитры сложили, ноты уложили в папки, инструменты – в чехлы. Было договорено посвятить следующий вечер четверга исключительно музицированию. Никаких детективов, никаких историй. Но и в следующий четверг музицировать не пришлось – на город обрушился ураган, и в результате аварии городских электросетей подача электроэнергии была прекращена. Любители музыки вполне обошлись бы свечами – «в конце концов, сочинили же этот квартет при свечах». Но имевшихся в доме свечей явно не хватало. Потом выяснилось, что клуб, членом которого являлся герр Гальцинг, решил перенести свои вечера со среды на четверг, кроме того, по ряду причин административного характера и семинары профессора Гальцинга также проходили именно по четвергам. Любители музыки договорились о переносе встреч по четвергам – «в память о нашем незабываемом друге д-ре Ф.» – на среду. Однако оставшийся не у дел четверг будто протестовал против подобного произвола – по средам вечно возникали проблемы: то один не придет, то другая явится с запозданием. Короче говоря, традиция захирела. И музыкальные среды, как и четверги, канули в небытие. Земельный прокурор д-р Ф. воспринял бы это чрезвычайно болезненно. Или как раз напротив?

Я вспоминаю…

Сейчас я обращаюсь не к читателю моей «Башни Венеры», а к читателю данной книги – вы, случайно, не помните слов земельного прокурора о синдроме «а также»? Он тогда рассказывал очередную историю, это было еще до того, как эти его истории стали записывать… Я чуточку волнуюсь, поэтому излагаю все запутанно. Дело в том, что мыслями я сейчас далеко, мне не дает покоя история, которую земельный прокурор и не знал, история, связанная с вырванной из той самой книги страницей…

Но так и быть – ее нельзя назвать в полном смысле слова историей, скорее, гротескным анекдотом на тему о бестолковости представителей властных структур; кстати сказать, она отнюдь не вымышленная и произошла в одной из общин в Химгау. То, что она вновь напомнит нам о синдроме «а также», бургомистр общины и не подозревал. У этого бургомистра был шурин, занимавшийся древесным питомником, но он почему-то предпочитал разводить только лиственные породы. И чтобы улестить шурина, бургомистр решил сломать традицию: дело в том, что жители общины – черт ведает почему – предпочитали как раз хвойные породы, так вот, бургомистр решил ввести новую традицию – высаживать лиственные деревья. И вот он издает официальный циркуляр о том, что отныне в городе по левую сторону каждой улицы, считая от центра города, должны высаживаться исключительно лиственные породы деревьев (!), равно как и лиственные кустарниковые, а справа – хвойные породы. Бургомистр не решился запретить высадку хвойных пород, потому что налицо было бы злоупотребление служебным положением. Главным аргументом упомянутого циркуляра было якобы стремление к гармонии и уравновешенности городского пейзажа. Циркуляр был одобрен соответствующей инстанцией правового надзора, то есть окружным управлением. Какое-то время бургомистр пребывал в неуверенности, однако окружное управление вопреки всем ожиданиям не стало цепляться за неуклюжее обоснование и одобрило предложенный циркуляр.

И вот законопослушные горожане принялись высаживать у себя в садах и на улицах деревья и кустарники лиственных пород, а также хвойных. Вместо привычного, живого и краткого словечка «и» стали громоздить бюрократическое «а также», которое не спасала от тяжеловесности даже сокращенная форма «тж.». Впрочем, употребление «а также» было вовсе не мотивировано – законопослушные жители общины высаживали у себя в садах хвойные и лиственные породы, на взгляд бургомистра, хаотично, что, по его мнению, вело к «деэстетизации» городского пейзажа и, главное, к уменьшению прибыли его обожаемого шурина. Так что пресловутое «а также» сыграло свою роковую роль, потому как проживающие по левую сторону улиц высаживали деревья исключительно лиственных пород, а те, кто занимал правую, – хвойных. Впрочем, вполне можно считать и наоборот – роли не играет.