Андрей Хазарин - Живой товар

Мы остановились, чуть не ткнувшись носом в проволочный забор, Димка сразу выключил фары и мотор, и выстрелы стали ещё громче - теперь, правда, реже и на разные голоса.

- Быстро из машины! - скомандовал он.

Мне было страшно - тут хоть какая-то защита...

- Выскакивай, отбегай подальше и ложись! - он уже просто рычал.

А потом наклонился через меня, распахнул мою дверцу и грубо меня выпихнул наружу. Я упала, там были какие-то сучки, и кирпичи, по-моему, и тут он сам на меня свалился сверху, перекатился, схватил за руку и поволок куда-то.

- Ты можешь быстрее?!

Он шипел как змей! А я коленкой страшно стукнулась...

- Быстро, Ася! Пока что сюда не стреляют, но могут. Или ты хочешь оказаться возле горящего бензобака?! И тихо!

Он потянулся рукой через какую-то калитку, открыл и потащил меня дальше, за домик.

- Все! Сиди тут и молчи. Если кого-то услышишь - прячься в кусты. Да! На кассету, спрячь в сумку!

Глаза немного привыкли к темноте, я заметила какой-то ящик и села на него.

Колесников осторожно подошел к углу дома и выглянул. В руке у него был пистолет.

- Куда ты?! - спросила я отчаянным шепотом.

- Пойду погляжу...

И исчез.

Он даже не поцеловал меня!

* * *

Я пошел на звук - довольно громко и совсем недалеко слышались выстрелы как минимум из пяти единиц оружия. Нет, не такой я опытный, этому меня никто нигде не учил. Просто звуки были совсем разными. Длинные очереди уже прекратились, изредка лишь прорывалось "тра-та-та" на три или четыре патрона - вроде как "калашников". Время от времени раздавались одиночные выстрелы - как будто пистолетные, но тоже разные: то обычный треск, а то вдруг "бабах" такой, что уши закладывало. Может, это и есть сорок пятый калибр? Или вообще "магнум"?

Мой "макаров" показался мне вдруг защитой малонадежной...

Стреляли впереди и чуть правее. Почему? Мне показалось со слов Иван Иваныча, что засада будет чуть ли не у самых ворот...

Я, стараясь двигаться бесшумно, добежал до главного проезда и, присев к земле, осторожно выглянул из-за угла забора - у здешнего пайщика он был солидный, деревянный. К темноте я уже привык. Тут луна давала довольно много света - в городе, среди огней, этого не замечаешь...

Совсем недалеко, не дальше ста метров, виднелись контуры машин и, как ни странно, у задней ещё горели фары. Конечно же, теперь я видел и вспышки выстрелов. Автоматы били из-за оград - я заметил одно место на противоположной от меня стороне проезда, остальных не видел - то ли автомобили закрывали, то ли стрелки сидели на этой стороне. Одиночные вспышки пистолетных выстрелов сверкали как будто из-под машин, во всяком случае, с уровня земли. Стрельба шла довольно вяло - видимо, первые очереди из засады сумели остановить наших преследователей, но всех не положили, и теперь обе стороны пытались достать друг друга в темноте по вспышкам.

Я наблюдал с минуту - и понял, почему перестрелка так затянулась: после каждой вспышки тьма становилась непроницаемой и глаза должны были довольно долго привыкать...

Да, нехорошо оборачивается. В этой темноте людям Мюллера ничего не стоит разбежаться - и тогда снова неопределенность, снова жизнь в ожидании ежеминутной опасности... А иначе? Ну побьют шестерок - но останутся сам Мюллер и Манохин...

Внезапно прогремела дробью более длинная очередь - и следом донесся жуткий вопль, высокий, почти визг, страшно долгий, а за ним внезапно воцарилась тишина.

И правда - вопль этот прозвучал куда страшней, чем выстрелы. Для современного человека, насмотревшегося бесконечных голливудских боевиков, выстрелы - дело вроде как бы и привычное, да и вообще, сплошь и рядом в глушителе какого-нибудь дряхлого "газона" стреляет, куда там пистолету. Но вот такой вопль предсмертной муки... Думаю, не один я застыл сейчас как заледенелый, у всех здесь, думаю, сердце замерло и мурашки по спине пробежали ледяными лапками...

Долго было тихо. Никто нигде не двигался, нигде не бахало и не вспыхивало пламя, слух начинал ловить обычные ночные звуки - мягкий шелест листьев, далекий-далекий гудок маневрового тепловоза... И глаза адаптировались к темноте - я старался не смотреть в ту сторону, где светили фары, и мир вокруг медленно-медленно выплывал из затемнения: черные кроны яблонь, черные двускатные крыши домиков отделялись от черноты неба... Где-то я читал, что опытные текстильщики различают до двухсот оттенков черного цвета... Над одной из крыш разглядел хрупкий скелет телевизионной антенны, небо за ней мне показалось каким-то буроватым - я не сразу сообразил, что смотрю в сторону Новоалексеевки, низкие облака над которой отражают желтый свет из десятков тысяч окон...