Андрей Хазарин - Живой товар

Юлька заартачилась:

- Не буду убирать! Какой смысл сегодня складывать, завтра - опять все вытаскивать? Вот закончим - и сложим все по своим местам.

Понятно, в этом есть определенный резон - чего же два дня подряд пыль глотать?.. Но, с другой стороны, хоть в стопочки все это безобразие сложить все-таки надо. Чем мы и занялись.

К восьми, конечно, не успели. Но фирма, из сочувствия, нас ждала - все равно работу эту быстрее нас никто не сделает, да и кому охота с чужим возиться. Они вообще нас баловали - и кофе приносили, и Анечку посылали за соком каким-то экзотическим для Юлькиного Дениски, лишь бы работа шла быстрее. Но, глянув на это вавилонское столпотворение трезвыми глазами, я в конце концов вынесла приговор:

- К пятнице закончим.

И Юлия со мной согласилась.

Выползли из офиса совсем никакие. Разбрелись, спустились в метро и покатили каждый в свою сторону.

Теперь, когда вокруг не было знакомых, можно бы и расслабиться. А расслабившись, я мгновенно вспомнила В. А. и весь бурный вчерашний вечер.

Боль и обида у меня чуть стихли, и я более трезво стала вспоминать все, что было. Да, действительно, лепетал он маловразумительные вещи. Но то, что несла я, просто ни в какие ворота не лезет! И в убийствах каких-то его упрекала, идиотка! И ведь понимаю, что должность его громкая, а подчиненных-то пшик... Может, и те парни погибшие тоже были кто завсектором, кто руководителем группы, начальником отдела или как там у них это называется...

А Дима и так пашет как вол. И головой, и ногами. А начальства над ним, наверное, двенадцать этажей. И каждый фактик они обсасывают и обдумывают... А Колесников ищет данные для этого. Не дай Бог, найдет чего лишнего... Тем более, если вспомнить, что Надя про Арсланова рассказала. Если фирма и в самом деле у него из рук кушает, то любому сотруднику в любой момент может что угодно грозить...

Наверное, те ребята что-то лишнее узнали... А я, дуреха, на это тощее длинное накинулась, как будто он один во всем виноват!

Ну, положим, кое-в чем все-таки виноват. Так за это мы его отдельно не любим. Но за унижения, которых он не заслужил, надо хоть прощения попросить.

Все отчетливее я понимала, что наврали ему с три короба - так же, как и он мне. За вранье он ещё свое получит - сверх того, что уже получил. А вот за то, в чем он ни сном ни духом... Он-то тут при чем?

Он использовал меня (свинство, но я это уже знаю), а они использовали его (а это ещё хуже, потому что он в их честностьверит). И выходит, что оба мы от Иры отличаемся только одним - суммой вознаграждения за свои труды...

Ладно, придется позвонить - попросить прощения. Интересно, когда он дома бывает?

На переходе телефоны только снаружи, за турникетами - или как там у них эти штуки называются, которые хлопают по коленкам. Я доехала до своей станции, вышла и прямо снизу позвонила. Решила - делай сразу, не ищи поводов отложить.

Никто не подошел. Нет, значит, господина. Может, работает, может, опять кого-нибудь снимает...

Но тут мыслишка такая тихонькая, страшненькая мелькнула: а если уже?.. Сам же говорил, что расследование подошло к концу. Может, закончил дело - и его "отстранили"?..

Эй, впечатлительная, уймись. Тебя это уже по-любому не касается. Вечером попозже попробуешь дозвониться, прощения попросишь за напраслину. И все! Больше ни слова! И приличия соблюдены, и на шею не вешаешься, и себя успокоишь, когда голос услышишь. А сейчас неторопливо домой.

И что делать будем? Обед готов, в доме чисто. Свитер, правда, недовязан, но это дело поправимое. Дня три работать осталось. Может, какого-нибудь Индиану Джонса покажут в ящике или, ещё лучше, "Деловую женщину". Люблю Золушку во всех вариантах...

В общем, впереди спокойный нехлопотный вечер. Это если мысли лишние из головы прогнать - и все неприятные дела сделать по возможности быстро...

Извинюсь - и забуду сразу и обо всем...

Я шла домой и радовалась, как все-таки наш город хорош летом. Поздней осенью или зимой, когда на деревьях листьев нет, все старые и новые архитектурные уродцы торчат во всей своей бесстыдной облезлости... А сейчас - зеленый, тихий, теплый. Небо ясное, сине-фиолетовое, вечернее. Скоро стемнеет. Об освещении улиц, правда, можно только мечтать: коммунальные службы уверены, что света из окон вполне достаточно. Нечем им за энергоносители платить. А за поломанные ноги платить кому-то другому. Впрочем, какая разница, все равно не платят. Это мы такие везучие, нам клиент сам платит. А также Манохин из героиновых денежек...