Полина Дашкова - Херувим (Том 1)

Анжела смотрела в потолок. По потолку двигались бледные блики от огней далеких ночных автомобилей. Она думала о том, что с новым лицом она начнет все с начала. Уже без Шамиля. У нее хватит сил. В конце концов это просто очередной вопрос в бесконечном интервью, которое ведет с ней жизнь. На все предыдущие она отвечала блестяще. Ответит и на этот.

Майору Логинову приснилась Юлия Николаевна. Они вдвоем шли по мокрому гравию. Кусок пространства, огороженный высоким забором с колючкой, был заполнен теплым мягким туманом. Бледное солнце скользило за голыми деревьями. Все тонуло в тумане, как будто плеснули воды на лист бумаги, на плоский акварельный пейзаж. Только Юлия Николаевна оставалась отчетливой, и хотелось прикоснуться к ней как к единственной реальности. Но он не мог. У него не было рук. У него вообще ничего было. Он, как человек-невидимка из романа Уэллса, состоял из пустоты, обмотанной бинтами.

Утром пришла медсестра Катя, принесла завтрак. Чай с молоком, геркулесовую кашу, йогурт. Сергей принялся за еду, Катя уселась на стул напротив. Вопреки обыкновению, она сидела молча. Глаза ее таинственно блестели.

Когда он допивал чай, она поднялась и встала над ним, загадочно улыбаясь.

— Наелся? — спросила она и отодвинула столик.

— Да, спасибо, — кивнул Сергей. Из кармана халата она достала маникюрные ножницы, с ловкостью фокусника разрезала бинт на затылке и сняла повязку.

— Только, пожалуйста, не падай в обморок, — быстро произнесла она и протянула ему небольшое круглое зеркало.

В первый момент ему показалось, что вместо лица у него сине-розовая подгнившая картофелина. Зрелище было отвратительное.

— Ну что скажешь? — спросила Катя и посмотрела него так, словно преподнесла ему какой-то потрясающий подарок, дорогой и совершенно незаслуженный.

— Если бы я был женщиной, то, наверное, сейчас умер от разрыва сердца, ответил Сергей и бросил зеркало на койку.

— Погоди, ты ничего не понял, это все заживет очень скоро, сойдут отеки. Ты обрати внимание, какой у тебя стал правильный, мужественный нос. А уши? Ты же был лопоухий и, наверное, поэтому не женился до тридцати шести лет.

— Вот оно что, у вас тут, оказывается, подпольная брачная контора. Так бы сразу и сказали, — Сергей отвернулся и уставился в окно.

— Не валяй дурака, — рассердилась Катя, — ты же отлично знаешь, что скоро будешь выглядеть совершенно нормально. Никаких рубцов не останется. Доктор, которая тебя оперировала, классный специалист. Возьми зеркало. Посмотри, какая тонкая работа!

— Да, — кивнул он, продолжая глядеть в окно. — Я оценил. Я в восторге. Выйди, пожалуйста. Мне надо побыть одному.

— Как скажешь, — она обиженно поджала губы, — но только учти, скоро явится ее светлость Юлия Николаевна. Мне-то все равно, понравилась тебе ее работа или нет. А мадам доктор может и обидеться. Она очень старалась.

— Почему же в такой ответственный момент ее нет с нами? — спросил он, рефлекторно искривил в усмешке то, что должно быть губами, почувствовал неприятное натяжение кожи и тут же представил, как безобразно это выглядит со стороны.

— Ну мало ли, вдруг ты неадекватно среагируешь? А так к ее приезду первый шок будет позади. Ты налюбуешься собой, успокоишься и встретишь мадам без агрессии.

— Как у вас здесь, однако, берегут нервную систему доктора, — проворчал он.

— A y нас вообще к людям относятся бережно и уважительно. Особенно к профессионалам. Юлия Николаевна классный хирург. Если бы у меня были проблемы с внешностью, я обратилась бы только к ней, — Катя сделала умное, серьезное лицо, — а ты, между прочим, ведешь себя как капризная баба. Все тебе не так.

— Ладно, иди! — зло рявкнул Сергей. Оставшись один, он взял зеркало и повернулся к свету. Лицо было покрыто рубцами, оставалось отечным, но уже проглядывали, определялись черты. Из зеркала глядел незнакомый человек. Даже глаза стали чужими. Они потемнели и налились тоской, из серых сделались почти черными. Сергей сразу, с первого взгляда, возненавидел это лицо. Какая разница, будет оно красиво или безобразно, когда сойдут отеки и заживут швы? Чужое лицо сулило ему абсолютное, глухое одиночество на всю оставшуюся жизнь. Оказывается, Юлия Николаевна не мудрствовала, слепила нечто правильное, абсолютно пропорциональное и стандартное, с квадратным подбородком, прямым носом, жестким тонким ртом и аккуратными ушами.

У настоящего Логинова был широкий вздернутый нос, полные губы. Большие тонкие уши при ярком солнце отсвечивали нежно-розовым огнем. Волосы на голове обрили еще давно, когда он попал сюда, и теперь вместо прежних мягких, рыжеватых, вьющихся, отрастал седой жесткий ежик.