Полина Дашкова: Херувим (Том 1)

Наталья Марковна упаковала и застегнула чемодан, позвонила и попросила шофера Николая подняться.

В машине ей опять стало нехорошо. Она закрыла глаза, попыталась расслабиться и подумать о чем-нибудь приятном. Надо беречь силы ради сына.

— Деточка, надо беречь силы ради сына, — сказала полная пожилая докторша в военном госпитале в Абакане, — нельзя все время плакать. Пропадет молоко. Пойми, наконец, тебе сказочно повезло. Ребенок здоров, у тебя никаких осложнений. Ну что ты отворачиваешься? Посмотри мне в глаза, скажи что-нибудь.

Наташа сквозь пелену слез поглядела на докторшу и ничего не сказала.

Докторшу звали Эльза Витольдовна Шнитке, она была из ссыльных немцев.

— Рожать двойню в «газике» на горной дороге, с пьяной фельдшерицей, и сохранить ребенка — это просто чудо. — Эльза Витольдовна, аккуратно расправив халат, опустилась на стул и положила холодную мягкую ладонь Наташе на голову. Послушай добрый совет. Забудь ты о втором мальчике. Просто забудь и все. Не было его. Ты носила одного ребенка и родила одного.

Наташа тряхнула головой, скидывая ее руку, и произнесла хриплым злым голосом:

— Он родился первым. Я назвала его Сережей. Я его люблю. Принесите мне, пожалуйста, моего сына. Его пора кормить. У меня много молока. Второй мальчик все не съедает. Молока у меня на двоих детей. Почему вы не приносите Сережу?

— Наталья, прекрати! — крикнула докторша и нахмурилась. — Ты хочешь, чтобы я вызвала к тебе психиатра?

— Нет. Не хочу. Я не сумасшедшая, — сердито проворчала Наташа, — вот была бы я правда сумасшедшая, я могла бы поверить, что родила одного ребенка.

Эльза Витольдовна нахмурилась и тихо, монотонно произнесла:

— Тут у нас на третьем этаже лежит женщина, которая потеряла единственного ребенка. Теперь у нее никогда не будет детей. Ей удалили матку. Сейчас мы с тобой пойдем к ней, и ты поймешь, что такое настоящее горе. Тебе станет стыдно. Ну вставай, пойдем! Не хочешь?

— Где Сережа?

Докторша вышла из палаты и вернулась через три минуты с младенцем на руках.

— Вот твой Сережа. Вот он. Успокойся.

Наташа взяла мальчика, долго, внимательно смотрела в розовое сморщенное личико. Глазки были закрыты. Он спал, и ему что-то снилось. Он смешно гримасничал, улыбался, хмурился, открывал ротик, как голодный птенец. Но он был сыт. Десять минут назад Наташа его кормила.

— Это не Сережа. Это второй ребенок. Он сыт. Я должна покормить Сережу.

— Как ты его назвала? — спросила докторша и взяла у нее младенца.

— Не знаю.

— Ну ты что, Наталья? Ему уже скоро неделя. Надо как-то назвать. Смотри, какой он у тебя получился крепкий, красивый. Чудо, а не мальчик. Отличное имя Станислав. Пока маленький, можно Стасиком называть, можно Славиком. Как подрастет, родишь себе еще хоть троих, ты молодая, здоровая. Ну, ты поняла меня, Наталья?

— Да, Эльза Витольдовна, — смиренно кивнула Наташа, — я поняла. Станислав — хорошее имя. Стас. Стасик. Но я могу хотя бы посмотреть на Сережу?

Эльза Витольдовна молча вышла из палаты и унесла мальчика по имени Станислав.

Наташа осталась одна.

В военном госпитале лечились в основном мужчины. Кроме нее, была еще женщина, у которой умер ребенок, и какая-то партийная чиновница с диабетом. Наташа лежала в маленьком отдельном боксе и ей это нравилось. Не надо было ни с кем общаться, кроме Эльзы Витольдовны, нянек и медсестер.

Стоило закрыть глаза, и перед ней вставала одна и та же картина. Пустое тихое шоссе. Яркие заросли незабудок и багульника на сером гранитном подножии горы. Влажный темный брезент над головой. В двух шагах от «газика» стоит Володя с пестрым свертком на руках.

Ей хотелось посмотреть на ребенка еще раз.

Пантелеевна дала ей второго мальчика, завернутого в ее халат поверх пеленки. Он громко, требовательно кричал и морщил красное влажное личико. Наташа его тоже любила и радовалась ему, но все-таки первая, главная порция счастья была уже пережита и досталась первому мальчику.

— Это ж надо как орет, ну молодец, ну ты смотри, какой шустрый получился, а? Он вам с Володькой еще даст жизни, — фельдшерица успела достать бутылку красного сладкого вина, которую взяла для нее Наташа, приложилась к горлышку, сделала несколько жадных глотков. — Будь здоров, парень, расти большой!

Сквозь вечерний птичий щебет пробился мягкий далекий звук мотора. Володя протянул первого ребенка Пантелеевне и вышел на середину шоссе, чтобы остановить долгожданную машину.