Анжелика Терешкова: Танцорка

Говорят, что ваза, которую разбили и снова склеили, не сможет стать прежней. Так ли это? Уверены ли вы в том, что сможете отличить абсолютно новую, целую вазу от уже когда-то разбитой, но мастерски склеенной? Вряд ли...

Вот такой вазой была я.

...

Я красивая, жгучая брюнетка с длинными блестящими локонами, мои темно-синие глаза завораживали, способные утопить в своей глубине, полные губы были чуть розоваты от природы, нос аккуратный, и хоть его ломали в детстве, ринопластику делать я отказалась - его форма меня абсолютно устраивала. Мое лицо отличалось хорошо выраженными скулами и красивой линией вздернутых черных бровей.

Большая грудь отличной формы позволяла мне не носить белье - она и так отлично смотрелась, и порой я громко смеялась, когда спрашивали номер моего пластического хирурга, якобы изрезавшего меня своим ножом. При росте 175 см я весила 54 кг. Не тощая, но и ни капли жира, подтянутый живот с почти выраженным прессом. Красивые подкаченные ноги, идеальные бедра и икры, аппетитная попка. Я была идеальна снаружи, этакая картинка без изъянов, однако внутри... иллюзия, созданная обществом. Ну-ну, заглянули бы они ко мне в душу.

Мне было уже 23.

Я знала свои трещинки, свои слабые места, но больше о них не догадывался никто. Впрочем, я никогда слишком близко не подпускала людей к себе. У меня была лучшая подруга, однако ключевое слово здесь - была. Говорят, у красивых девушек редко бывают подруги, ибо зависть - страшное чувство. И они правы, совершенно правы.

Выросла я с матерью, без отца. Кто был тем донором спермы для моего зачатия, я не знала, а при поднятии данной темы от матери слышала лишь давящую тишину в ответ. Я пыталась, правда, выдавить из нее хоть маленькую крупицу истины, но не смогла. Спустя пару лет я сдалась, и тема под названием "кто же мой отец?" была навсегда исчерпана и закрыта за семью печатями.

Я не любила ворошить прошлое, жить им, вспоминать, что-либо строить из тех сломанных фрагментов. Я была жесткой реалисткой, мечтать давно разучилась, планы строить не хотела. Плыла по течению, лишь слегка поправляя свой парус, чтобы не сбиться с более или менее терпимого направления.

Я была творческой натурой, поэтому любила танцевать, хотя нет, неправильно... я жила танцем и танцевала, казалось, даже во сне. Все началось в раннем детстве, когда мать насильно отдала меня в танцевальный класс, сказав, что девочки должны иметь хорошую фигуру, чтобы привлекать внимание мужчин и целеустремленно вылепливать из себя женщину. Сначала я злилась, плакала и ругала мать, потому что не хотела идти туда, где ходят на носочках маленькие заносчивые дуры и хвастаются, какие у них хорошие и чаще всего богатые папочки. Но после года регулярных занятий я втянулась. Даже больше, полюбила танцы всем сердцем и душой... навсегда.

Я пропадала на сверхурочных занятиях, танцевала без устали дома, на улице, в гостях, придумывала движения, улучшала их, совершенствовала. Мать не говорила ни слова, словно это было именно тем, что она и хотела для меня всегда.

В моей комнате стояла небольшая, но удобная дубовая кровать с кучей подушек, однако я не спала на ней. Берегла осанку. Окно закрывали замысловато драпированные шторы, и там же на подоконнике жил любимый с детства кактус. Во всю противоположную стену было литое, от потолка до пола зеркало. Именно оно впитывало все мои эмоции, всплески... оно видело, как текла, неустанно избивая меня, жизнь.

Я не была капризной, редко что-либо просила, всегда наглухо закрываясь в себе. Редко кого слушала и даже не прислушивалась к советам, твердо веря, что все мои решения правильные. Потом, набив несчетное количество шишек, сделав кучу ошибок, я поняла, что была не права, однако признавалась в этом только самой себе. Я свой собственный критик, учитель, наставник, психолог. Слегка сумасшедшая в танце. И в музыке - без нее нереально танцевать. Вернее, реально, но танец тогда получается без чувств.

Влюбилась я, пожалуй, слишком рано, в шестнадцать лет. Безумно, душераздирающе, сладко. Я постоянно витала в облаках, все мои мысли были лишь о нем, сердце занял тоже он. Он был моей второй половинкой, моей частью, моим дополнением... По крайней мере, мне так казалось. Мой идеал был старше меня на два года. Красивый статный парень: высокий, черноволосый, кареглазый, коренастый, с модельной стрижкой, всегда носивший наутюженные рубашки, дизайнерские джинсы, дорогие туфли и часы на руке и имевший отличную машину. А что еще надо было шестнадцатилетней дурочке??? Ну вот, влипла я тогда капитально, забыла обо всем.