Полина Дашкова - Херувим (Том 2)

— Пятый, пятый, как слышите? Прием!

Юлия Николаевна Тихорецкая и пациент по фамилии Найденов стояли у окна и целовались так самозабвенно, словно были здесь одни.

Стас потерял счет времени, не мог понять, утро сейчас или вечер. Он то проваливался в тревожный сон, то просыпался от лютого холода. Озноб сменялся огненным жаром. Он выпил всю минеральную воду из мини-бара.

Очнувшись в очередной раз, он обнаружил, что не осталось ни глотка. Постельное белье было влажным. Он плавал в собственном поту, умирал от жажды и головной боли. Рядом на тумбочке стоял телефон, под ним на карточке был записан номер администратора. В глазах рябило, он не мог разобрать цифры. Принялся вертеть диск и, только услышав долгие гудки, понял, что звонит вовсе не администратору, а Эвелине. Трубку не брали страшно долго, наконец сонный сердитый голос ответил:

— Да. Слушаю.

— Линка, это я, — прохрипел он жалобно, — ты можешь ко мне сейчас приехать?

— Ты знаешь, который час? — спросила вяза возмущенно.

— Нет. Мне очень плохо. Я ничего не вижу.

— О Господи, Герасимов, с тобой, честное слово, не соскучишься. Что на этот раз случилось?

— Я заболел. У меня очень высокая температура.

— Врача вызывал?

— Не могу, Линка. Я не дома. Я в гостинице, под чужим именем.

— Ну здравствуйте, — нервно хмыкнула она, — это что-то новенькое.

— Никто не должен знать, что я в Москве, понимаешь?

— Пока нет, — честно призналась она.

— Слушай, мне тяжело говорить. Приедешь, все объясню. Мотель называется «Светлячок» недалеко от Речного вокзала. Адрес не записывай, запомни. Привези мне каких-нибудь лекарств от гриппа, от простуды, витаминов, воды побольше, в общем сама разберешься. Администратору внизу скажешь, что ты в седьмой номер к Сидорову Ивану Ивановичу.

— О Боже! — тихо вскрикнула Эвелина. Стас отключил телефон и опять заснул. Разбудил его настойчивый стук в дверь. Он встал, накинул одеяло на плечи, открыл.

В комнате был полумрак. Эвелина положила тяжелый пакет на тумбочку, поцеловала его в щеку и вдруг отпрянула так резко, что шарахнулась затылком о дверь.

— Стас… — она щелкнула выключателем и медленно опустилась на пол, — Нет, я, конечно, могла незаметно свихнуться. Но Плешаков… И твои родители… Он ведь ездил встречать твоих родителей… А, я поняла, это нарочно так устроили, для твоей безопасности… Ой, кретинка… — Она закрыла лицо руками и несколько секунд сидела на полу, качаясь и тихо постанывая.

— Перестань, Линка, при чем здесь Плешаков и мои родители? Никто ничего не знает. Мне плохо, я лягу. Ты градусник привезла? — вяло бормотал Стас, укладываясь и забиваясь под одеяло. — Встань и накрой меня чем-нибудь еще, мне холодно.

Эвелина резко вскочила, суставы затрещали, глаза запылали, она подошла к Стасу и стянула одеяло с его головы.

— Все! С меня довольно! Сыта по горло! Трудно было предупредить? Ты просто забыл, тебе наплевать, как всегда! Я не люблю, когда из меня делают идиотку, и никому этого не позволю, даже тебе, Герасимов! — она схватила пакет, вывалила на кровать его содержимое, пластиковые бутылки с глухим стуком покатились на пол, — вот тебе минералка, панадол, аспирин, градусник, и привет, дорогой. Поправляйся!

— Лина, подожди! — простонал Стас, но она уже вылетела из комнаты и захлопнула дверь.

Он встал, выглянул в коридор, чуть не упал от слабости, увидел, как высокая тонкая фигура в белом костюме несется к лестнице, еще раз позвал ее и она вернулась.

Пистолет, вылетевший из рук Чуни, был швейцарский «Зиг-Зауэр» с глушителем, одна из последних моделей. При обыске обнаружили три фотографии доктора Тихорецкой. Те самые, что висели в Интернете, на молодежно-музыкальных сайтах рядом с фантастическими рассказами о злоключениях Анжелы.

Паспорт он сдал при входе охраннику в обмен на пропуск, как было положено в клинике. Документ на имя Николаева Александра Петровича оказался грубой фальшивкой.

На первом допросе Трацук Андрей Иванович сообщил, что является фанатом певицы и решил расправиться с хирургом, поскольку прочитал, что звезде собираются делать совсем другое лицо, не такое, как было раньше. Пистолет купил у трех вокзалов с рук за двести долларов. На замечание, что такая пушка стоит не меньше тысячи, он никак не отреагировал.

Впрочем, вскоре у Чуни началась ломка и он потребовал, чтобы срочно собрали пресс-конференцию.

— Я хочу сделать официальное заявление! Меня похитили и тайно вывезли в Пакистан. Там, под землей, секретная база. Меня привязывали к койке, кололи какими-то препаратами и пропускали через меня электрический ток. Потом заставляли убивать. — Он говорил все это глухим механическим голосом, глаза его сухо сверкали. — В таком состоянии я мог бы убить родную мать и вообще кого угодно. Дайте мне вмазаться!