Герт Нюгордсхауг: Горький мед

Особенную трудность книги представляли для перевода — дело здесь не только и не столько в обилии имен и реалий и настоящем калейдоскопе легенд и мифологических персонажей.

Удивительный язык Герта Нюгордсхауга, его внутреннее эмоциональное настроение, новые слова и точно выверенные интонации, легкая издевка и тонкий юмор — вот основные трудности, которые приходилось преодолевать переводчикам.

И во многом успех книг норвежского писателя в России — а издававшиеся ранее в нашей стране два первых романа из цикла о Фредрике Дрюме сразу же стали бестселлерами — объясняется блистательными переводами Льва Львовича Жданова.

В настоящий двухтомник включены пять романов о Фредрике Дрюме — пять существующих и изданных на сегодняшний день произведений этого цикла, пять дел Фредрика и пять новых толкований древних культур… Удивительных и неповторимых.

Во время одной из бесед с писателем я решилась задать долго мучивший меня вопрос — а что в Дрюме есть от Нюгордсхауга? Оказалось, не так уж и мало — интерес к культурам разных стран и прекрасное знание их истории, склонность к самоиронии и психологическому анализу, кулинарные таланты и глубокие познания в области виноделия… И еще — настоящая интеллигентность и острый ум, прекрасное чувство юмора и умение радоваться жизни, обаяние и природная скромность…

Герт Нюгордсхауг родился 22 марта 1946 года, и биография писателя не менее увлекательна, чем его героя. Писатель — как и положено знатоку человеческих душ — сменил массу профессий — был руководителем юношеского клуба в Осло, воспитателем, занимался проблемами экологии и даже работал плотником, после чего был написан сборник стихов под весьма нетрадиционным названием «Описание инстумента» (1974). Да, да, не удивляйтесь, Герт Нюгордсхауг еще и поэт, и очень хороший!

Писатель утверждает, что никогда не пишет о том, чего не знает. И когда я спросила, а как же быть с экзотическими бабочками, которые появляются в одном из его романов, писатель усмехнулся и тут же рассказал о коллекции этих прелестных насекомых, которая находится у него дома. И при этом добавил, что никогда не покупает уже готовые экспонаты, а гоняется за ними сам с сачком — даже по долинам в далекой экзотической Бразилии. И еще поведал о разнице между мотыльками и бабочками, а когда понял, что мне это все не очень-то понятно, тут же проиллюстрировал свой рассказ рисунками.

Однако за кажущейся легкостью его пера скрывается долгий и упорный труд и многие годы учебы — писатель закончил философский и исторический факультеты университета в Осло, а потом защитил диссертацию по социологии.

Криминальные романы Герта Нюгордсхауга интересны еще и тем, что, несмотря на обилие крови и некоторые довольно отталкивающие натуралистические приемы, являются прекрасными образцами интеллектуального направления в этом жанре. Вместо того чтобы пускаться в описания серой будничной жизни, он распахивает перед своими читателями двери в непредсказуемый мир буйного воображения, где все возможно и где человек должен надеяться не на свои железные мускулы, а на ум и знания…

Однажды Дрюм надоел автору, и писатель, недолго думая, прикончил своего героя… Так и хочется рассказать вам, каким образом, но не могу — вы должны прочесть сами.

Хочу лишь утешить — он не погиб, не растворился в дымке фантазии.

Он жив и, подобно Шерлоку Холмсу, вернется в следующем романе Герта Нюгордсхауга, который писатель сейчас заканчивает.

Что за чертовщина! Подлесок становился все гуще и гуще; он продирался сквозь высокий папоротник. Тропа, куда подевалась тропа?

Внезапно взгляд его остановился на чем-то желтом, болтающемся на ветке впереди слева. Тряпка? Любопытно. Раздвигая кусты, Фредрик взял курс на желтое пятно.

И тут земля под ним разверзлась.

Он провалился в яму в гуще папоротника, и грудь его словно зажало в тисках. Фредрик Дрюм застрял в подземной воронке, ниже которой простиралась пустота. Ноги его болтались в воздухе то ли над входом в пещеру, то ли над бездной. Голова осталась торчать над землей, папоротник щекотал лицо, и он чихнул.

От этого чиха Фредрик Дрюм погрузился еще глубже в воронку. С трудом выпростав одну руку, он попытался за что-нибудь ухватиться, но надежной опоры не было. Вырвал с корнем несколько кустиков папоротника, вертелся и так и сяк, но с каждым движением только съезжал дальше вниз, миллиметр за миллиметром.