Наталья Солнцева - Красный лев друидов

– Теперь от нее не скроешь...

– Твоя правда. Все равно узнает. Не от мужа, так от ментов. Они теперь не отстанут...

– Кто в доме сгорел, уже известно?

– Труп повезли на экспертизу... обгорелый же весь. Пожарники, правда, считают, что это баба. Если мужик, то хлипкий уж больно... Топорков и задумался – уж не его ли знакомая в огне погибла? Представляешь, что тогда будет?

– Разберутся...

– Кто? – вскинулся прораб. – Ментам лишь бы человека за решетку засадить! Но мы за Сан Саныча горой, ежели что. Он всю ночь и все утро, пока домой не уехал, провел с нами... бок о бок, плечо к плечу. Так и скажем! Все в свидетели пойдем!

Парни наверху закрепили пленку и спустились по лестнице на землю. Они с тревогой поглядывали на прораба, который беседовал с приезжим. Уж не менты ли пожаловали? Похоже, вся бригада, включая подсобников, была в курсе ночного происшествия.

– Вижу, вам не до меня, – вздохнул Матвей. – Но телефончик Топоркова вы мне все же дайте. Надо ведь ему на новый дом зарабатывать. Может, как раз и сговоримся.

Прораб полез в карман спецовки, достал мятую визитку.

– Вот, держи... здесь и телефон, и адрес... Но сегодня лучше не звони. Нарвешься... Горюет человек! Не трогай ты его пока...

«Мой дорогой! – писала Sworthy неизвестному адресату. – Из тех, кто может знать об утраченном, самого старшего уже нет в живых. Второй скоро погибнет, – положение звезд предсказывает ему гибель в сражении. Остаются еще двое. Я придумала, как справиться с тем, кто опаснее. Именно в его руках утраченное обретет силу... нынче или потом...

Сего нельзя допустить! Первый мой опыт был поразительным. Сначала женщина, потом, через некоторое время, – мужчина. Но повторить его в точности не представляется возможным. Как ни наивны и порой глуповаты московиты, повторение той же ситуации приведет их ко мне. А я должна выбраться отсюда и вывезти то, что надлежит...

Она верит мне безоговорочно и согласится на все, что я предложу. Теперь, после того, что я для нее сделала... она мне обязана. Помню ваши слова: «Не обольщайся! Обстоятельства, которые вчера благоприятствовали тебе, завтра могут обернуться против тебя». Понимаю... и учитываю возможность провала. Но путь обратный я себе отрезала. Все обдумано множество раз. Все подготовлено. Она страшится, однако искушение слишком велико и непреодолимо. Она даст добро... я уверена. Лев в ней преобладает над Единорогом...

Риск велик, но и цель того стоит. Роль, которую мне предстоит сыграть, положит начало буре и ветру, сметающих все преграды на своем пути. Скоро, скоро все решится...В живых суждено остаться слабовольному, и я выведаю у него то, ради чего замышлялась сия пьеса... Жизнь, как правильно заметил Шекспир, мало отличается от подмостков. Разница лишь одна: актеры умирают понарошку, а люди – по-настоящему. Да и сие спорно. Пожелайте мне удачи, мой дорогой! Кто знает, свидимся ли?

Надеюсь, вы получаете мои послания. Очень надеюсь... Нарочный внушает мне опасения, но положиться на другого – еще опаснее. Прошли годы с тех пор, как мы расстались. Я не жду ответов! Поговорим при встрече, ежели таковая состоится... Рисую в своем воображении сад и белые розы у скамейки... ваш благородный облик, устремленный на меня взгляд... Я исполню предназначенное и вернусь, или...

Ночами я перестала спать. Мне жаль тратить время на беспамятство и бесполезные грезы. Я дышу и люблю, пока бодрствую. А сон подождет! Последний раз, когда я уснула, мне приснился огонь, пожирающий все вокруг...

Я буду молиться огню, чтобы он пощадил то, чем я дорожу безмерно. Вспоминайте иногда о легкомысленной и беспечной Sworthy, сердце которой билось ради вас...»

Эта оговорка в конце выдала ее с головой. Sworthy, по-видимому, предчувствовала свой конец, но не отступилась... Какая участь постигла ее – неизвестно. По крайней мере, больше писем не было.

«Что за женщина! – думал Ольшевский, лежа на спине с закрытыми глазами. – Она погибла... в этом нет сомнений. Были ли ее послания доставлены адресату? Не похоже... Вероятно, тот человек, нарочный, который казался ей подозрительным, предал ее. Но почему эти письма не были уничтожены? Как они оказались у той старушки с Кузнецкого Моста, а потом попали ко мне?»

Варгушев вошел без стука, с тарелкой печенья в руках и дымящимся чайником.

– Вставайте, книжный червь! Будем ужинать! – с наигранной веселостью провозгласил он. – Что, закончили свою монографию?