Инна Бачинская - Девушка с синей луны

– Ну что ты, я понимаю! – Марина вскочила, обогнула стол, обняла Диану.

– Ты меня не бросишь?

– Ни за что на свете! Хочешь, уедем за границу? У меня подруга в Австрии!

– Я хочу домой. Мариночка, когда мы поедем домой?

– Что-то с машиной, – говорит Марина, корчась от собственных фальшивых интонаций, чувствуя, как неубедительно звучит голос. – Надо бы показать механику, пусть проверит. И сразу поедем, пару дней еще… Завтра пойдем на речку, соседка сказала, вода еще теплая, можно искупаться. Ты плаваешь?

– Денис научил…

– Можно за грибами. Ты любишь собирать грибы?

– Не знаю… мы с тех пор не ездили. Знаешь, после их ухода, у меня никого нет… Я люблю тебя!

– У тебя есть друзья… Венката! Старший товарищ, друг, он знал всю твою семью. Я тоже люблю тебя.

– Я боюсь его! – вырывается у Дианы.

– Боишься? Почему?

– Не знаю.

– Он совсем тебе не нравится?

– Он встречался с Ией. Я напоминаю ему сестру. Он иногда так смотрит на меня… у него страшные глаза. Когда он берет меня за руку… – Она замолкает; ежится.

– Ты ему нравишься, – говорит Марина. – Ты красивая. Ты сама говорила, что он хороший, что он делал тебе предложение…

– Хороший. Он дружил с Денисом и мамой. Мама его очень любила. Он говорил, мама была бы рада, если бы мы были вместе. А я боюсь. Он хороший, приносит индийские травы, я плохо сплю, сам заваривает… они так пахнут, у нас такие не растут… И шоколад приносит.

…Мягко опускается ночь; от земли тянет сыростью. Чай остыл.

– Пойдем в дом? – говорит Марина, и Диана послушно поднимается…

Остаток дня Монах промаялся: сидел в Интернете, пил кофе, пока не затошнило, решал глупый кроссворд, словом, развлекался как мог. И при этом прокручивал в голове некую мысль, убеждая себя, что затея выглядит не вполне идиотской, а очень даже в русле нового угла зрения. Он понимал, что в русле нового угла неплохо бы дождаться Анжелику, но нетерпение и азарт переполняли его. Он гнал настырную мысль прочь, но она вилась вьюном и не уходила. Давно не испытывал Монах такого всепоглощающего желания реализовать задуманное! Его даже колотило как в ознобе. Он убеждал себя, что ничего не теряет, что затея вполне невинная, даже пацанская, вполне безопасная и под силу даже ему, даже принимая во внимание гипсовую ногу и отсутствие группы поддержки. Эх, Леша, не вовремя ты соскочил… Ладно, прорвемся! Жизнь все равно продолжается. Главное, рассчитать правильно и соблюдать осторожность. Смотреть в оба, одним словом.

Он выбрался из дома, когда уже вечерело; погрузился в такси. Приказал высадить себя за квартал от бывшего областного профкома, где теперь квартировал йога-центр. Заведение, насколько он помнил, работало до восьми. Монах вошел в холл, кивнул дежурной:

– Мне в рекламу.

– По коридору направо, вторая дверь, – отозвалась пожилая дама. Часы над стойкой показывали половину седьмого.

– Спасибо!

Он бодро поковылял за угол. Миновал дверь в рекламное агентство и направился к низкой двери в темном углу, которую приметил в прошлый раз. Это было какое-то подсобное помещение. Монах налег на дверь, стараясь производить как можно меньше шума. Во рту он держал фонарь, кислый на вкус. Дверь подалась; он юркнул в небольшое темное помещение и перевел дух. Юркнул! Если бы. С трудом протиснулся. Луч фонарика скользнул по нагромождению стульев и столов и уперся в длинную лавку у стены. Монах с облегчением уселся и вытащил изо рта фонарик. Пункт первый прошел успешно, ставим галочку. Теперь оставалось ждать, пока профсоюзное здание опустеет. После чего можно будет приступить к пункту второму.

Он сидел на лавке, чутко прислушиваясь и соображая, что сказать, если вдруг кому-то придет в голову заглянуть в кладовую. Например, что заблудился. Или искал туалет. Или стало плохо, ничего не соображал, забрел случайно. Люди доверчивы, как правило. Причем психологи считают, что самых недоверчивых легче всего обмануть.

Ему даже удалось вздремнуть, несмотря на возбуждение. Очнулся он в кромешной темноте и не сразу понял, где находится. Мобильник показывал половину девятого. Ого! Он осторожно приоткрыл дверь своего убежища. В холле было полутемно – через стеклянную дверь проникал свет уличных фонарей – и очень тихо. Здание опустело. Теперь здесь остались одни привидения. Монах, не торопясь, пошел к лифту, останавливаясь и прислушиваясь. Надеюсь, его не отключают на ночь, пробормотал. Лифт работал. Он поднялся на второй этаж, выбрался из кабины. Снова замер и прислушался. Густая тишина звенела. Монах вспомнил воробья, напугавшего его ночью. Вдруг заныло под ложечкой и появилось ощущение ловушки.