Инна Бачинская - Девушка с синей луны

Дмитрий Боеску, верный пес и телохранитель, обязанный боссу по гроб жизни. Чем не убийца? А мотив? У Боеску не мотив, а приказ. А у босса? Хрен его знает. Венката… тот еще гусь! Врет как дышит, то они не любовники, а то, оказывается, уже любовники. И фотки. И ни малейшей неловкости…

Диана сказала, что видела кровь на машине брата после убийства Ваганта. Денис убил любовника сестры. Считал его виновником ее гибели. Прямым – если актер был убийцей, или непрямым, если бросил ее. Через три месяца? Терпел целых три месяца, а потом убил? Какое-то индийское кино: всю жизнь вынашивал месть осквернителю сестры, прямо есть не мог, и спать тоже не мог. А потом погиб Денис. Зарезан кем-то из подельников в общем грязном бизнесе. Наша местная мафия, сказал автомобильный гений дядя Коля. Отмазали по случаю алиби. Как он его назвал? Бандюк отмороженный… а имя у него есть? Сказал, тусовались в забегаловке «Попугай». Имени не назвал… или назвал? Кликуху назвал. Бура́. Вспомнил! Алик Бура́. «Попугай», «Попугай»… Монах напряг память… Вниз по проспекту Мира чуть не до самого пригорода, в районе инструментального… где-то там. Точно.

Он вздрогнул, когда рявкнул на полную мощь хор из «Аиды». Добродеев! Венката успел пожаловаться? Вполне. Вот только выговора от Добродеева ему не хватает для полного счастья. Рука Монаха повисла над мобильным телефоном. Аппаратик поехал по столу, Монах поймал его у края. Вернул в центр стола; смотрел задумчиво. Тот наконец затих, и Монах перевел дух. Добродееву ничего не стоит примчаться самолично. Венката для него священная корова, караул, руки прочь от Венкаты. Черт! Надо поторопиться. Он поднялся…

…Дядя Коля был прав. «Попугай» был шалманом, куда нормальному человеку и зайти страшно. Полуподвал, три крутые ступеньки вниз. Монах сполз вниз и с облегчением ткнул костылем в дверь. Ему в лицо пахнуло нечистым теплом, запахом пролитого пива и сигаретного дыма. Он попытался рассмотреть в сизом дыму свободный столик. Ему это не удалось – одно хорошо, никто не обратил на него ни малейшего внимания. Тем не менее, чувствуя себя дыркой на картине, Монах зацепил пробегающего официанта в черном переднике до пола.

– Слышь, братан, – непринужденно обратился к нему Монах, – мне бы Алика Буру́… он здесь?

Официант, молодой парнишка лет восемнадцати, окинул Монаха скорым взглядом, задержался на ноге в гипсе. На лице его промелькнуло странное выражение.

Он махнул рукой в угол зала и убежал. Монах запрыгал в указанном направлении. В углу за столиком сидели двое. Причем у одного нога была в гипсе – он отставил ее далеко в проход. Монах ухмыльнулся – это был знак!

– Мне Алика, – сказал он, сверля взглядом типа с ногой в проходе, будучи уверен, что это и есть нужный ему персонаж. Тот, в свою очередь, уставился на ногу Монаха. Был это тощий жилистый мужичок, похожий на хорька.

– Ну, я, – ответил тип с ногой после паузы. – Чего надо?

– Не против, если я присяду? – Не дожидаясь ответа, Монах уселся на свободный стул и выставил в проход ногу. Получилась симметрия. – Мы можем поговорить?

– Петруха, иди, я позвоню, – приказал Алик напарнику. – Ну? – Это уже Монаху.

– Пива? – предложил Монах. – Или?..

Алик махнул рукой, к ним подлетел давешний паренек.

– Нам по двести и хавла !

Паренек убежал. Алик уставился на ногу Монаха, перевел взгляд на свою:

– Трамвай догонял?

– Козел на тачке подрезал. А ты?

– С лестницы навернулся! – Алик, правда, употребил другое слово. Он махнул рукой на вход, из чего Монах понял, что травму Алик получил здесь же, на рабочем месте. – Еще две недели припухать.

– Мне – три.

Алик сочувственно цыкнул зубом.

– Чего надо?

– Поговорить. Помнишь Дениса Рудника?

– Деньку? Ну и чего?

– У тебя еще были неприятности.

– Были. Мелочовка. Подержали два дня и выпустили. Меня человек пятнадцать видели на свадьбе. Алиби называется. А Денька был нормальный чувак.

– Вы ссорились накануне…

– Ну, было. Задолжал он мне, ну я и психанул. А у него мать больная и сестра померла. Он черный ходил, а в последние дни вообще сам не свой. Как чувствовал, что не жилец. Что я, не человек, не понимаю? Оклемался, говорю, забудь, отдашь, когда разживешься. Он говорит, достану через два дня. Короче, замирились. И отдал, я уже и не ждал. А еще через день его подрезали с концами.

– Где же он взял деньги, не знаешь?

– Не спрашивал. Может, тачку продал или байк, у него классный был. А вообще в чем дело?