Инна Бачинская - Девушка с синей луны

Дано, выстраивал логическую конструкцию Монах. Фундамент. Смерть девушки по имени Ия-Рута – «триггер», запустивший процесс. Почему процесс запустился? Девушка покончила с собой, поставила точку. Так сказал следователь. Но точка оказалась многоточием, так как Диана, Денис, Венката и Леночка Суходрев с ним не согласны. То есть Денис был не согласен. Кроме того, последующие события… Она была не из тех, кто кончает с собой из-за несчастной любви. Да и была ли несчастная любовь? Леночка не уверена, но и не знает наверняка. Может, девушка просто потеряла интерес к жизни. У молодых так тоже бывает. Тем более она часто говорила о смерти, любила… гм… инфернальные украшения и ходила на кладбище по ночам… последнее недостоверно. То, что ее друзья и близкие не согласны, вполне естественно, так как нам легче допустить, что близкий человек погиб насильственной смертью, чем то, что он добровольно ушел из жизни. Тем более не было предсмертной записки.

Денис, горячий и неистовый, бросился мстить за сестру и насмерть сбил машиной ее друга Ваганта. Диана видела кровь на машине брата. И тут напрашиваются три вопроса… даже четыре: можно ли ей верить? Видела или вообразила, что видела? Второй: почему горячий и неистовый Денис решил, что Вагант виноват? Причем не сразу, по горячим следам, а спустя три месяца, когда гнев и горечь утраты несколько сгладились? Обдумывал и созревал для мести? Не похоже на него, такие, как Денис, бросаются в омут с головой, им нужно все и немедленно. Третий: а было ли самоубийство? Который тянет за собой четвертый: кто убийца?

Сплошные вопросы, а ответов нет. Что можно построить на таком фундаменте? Зыбучий песок. Все расползается и тонет. Расползается и тонет… расползается и… тонет… тонет…

На этом этапе напряженного мыслительного процесса Монах уснул. Последней его идеей была мысль о том, что нужно поставить конструкцию с ног на голову, дать ей хорошего пинка и посмотреть, куда она завалится, поменяв при этом угол зрения…

Когда он проснулся, за окном была глубокая ночь, а в квартире стояла тягучая тишина. От сна оставалось тревожное чувство недосказанности, и он попытался вспомнить, что ему снилось. Но, увы. В сознании мелькали лишь бессвязные отрывки. То он пытается влезть на лестницу, а нога тянет вниз; то плывет в открытом море, а нога снова тянет вниз.

Он вздрогнул, заслышав легкий шорох, доносящийся из кухни. Замер и прислушался. Почувствовал, как мгновенно взмокла спина. Тишина загустела и тонко звенела, в затылке наметилось шевеление вставших дыбом волос. Он попытался приподняться, уцепившись за спинку дивана, стараясь действовать бесшумно. Нащупал фонарик на прикроватной тумбочке. С удивлением понял, что у него дрожат руки. Фонарик выскользнул и с резким стуком упал на пол. Монах облился холодным потом и замер. Шум повторился ближе. Монах схватил костыль, прекрасно понимая, что с проклятой ногой шансы защититься равны нулю. Он сидел на диване, сжимая костыль, чувствуя нарастающую боль в потревоженной ноге, с отвратительным ощущением, что тот его прекрасно видит. Вспомнил Диану, забившуюся в шкаф, подумал мельком, бедная девочка…

Неприятная тревожная тишина стояла в доме. Ни звука, ни движения. Капали секунды. Тот затаился и выжидает удобного момента, чтобы напасть. Монах боялся шевельнуться. На кухне упала и разбилась чашка. Монаха тряхнуло. Он явственно видел себя со стороны: скорченного, с холодными ручейками, бегущими по спине, ожидающего удара. Тварь дрожащая…

Резким движением он сбросил ногу в гипсе на пол и поднялся, опираясь на костыли. Лучше умереть стоя… как там дальше? Мелькнула мысль: надо держаться стен, чтобы в случае чего опереться спиной и врезать костылем. Волхвы не сдаются! Ну, я тебя сейчас, подбодрил себя Монах. Наплевав на шум, производимый гипсовым коконом, он бросился… Бросился! Как же. Потащился! Потащился в кухню, подбадривая себя разными словами из области ненормативной лексики. Он так спешил, что даже не стал включать свет в гостиной, так как для этого пришлось бы остановиться и нашарить кнопку. Тем более глаза уже привыкли к темноте, и он мог худо-бедно ориентироваться. Он больше не слышал шума из кухни, так как громко сопел и стучал костылями, но был уверен, что тот все еще там, так как если бы он был в другом месте, то нанес бы удар. Спустя пару минут Монах заблокировал кухонную дверь собственным телом. Протянул руку и… яркий свет залил кухню, обнаружив на столе бутылку водки и два стакана, осколки чашки на полу, открытое окно и воробья, сидевшего на подоконнике.