Холли Эфрон - Никогда не лги

— Это вы?

— На коленях у моего отца? — Он посмотрел на Айви, а потом опустил взгляд на снимок. — Нет, это мой старший брат Стефан. А это, — он указал искривленным пальцем на женщину, — я могу только предполагать… Должно быть, это моя мать.

— Предполагать?

— У нас не осталось ее фотографий. Этот снимок сделан, пожалуй, перед самым моим рождением. То есть перед тем, как она… — Голос у него сорвался, и он замолчал.

Айви постаралась повнимательнее рассмотреть фотографию. Похожее платье она как раз и обнаружила в плетеном сундуке. Она вспомнила, что у него отсутствовала талия, была одна лишь завязка на спине. Так что женщина с серьезным выражением лица запросто могла быть беременной.

Мистер Власкович подтвердил ее догадки кивком головы. — На свет появился я, и моя мать… — Он откашлялся, прочищая горло.

Он взял в руки дневник, раскрыл его и вынул оттуда прядь волос, перевязанную голубой ленточкой. Затем он прочитал первую запись. А потом откинулся на спинку скамьи и задумался, устремив невидящий взор перед собой.

— Наверное, этот комплект принадлежал ей, — заметила Айви.

— Пожалуй, я склонен согласиться с вами, — машинально ответил он, по-прежнему погруженный в свои мысли.

— Я решила, что вы захотите оставить эти вещи себе. Фамильные ценности, история вашей семьи… Что-нибудь на память о ней.

— Ффух! — с шумом выдохнул мистер Власкович, стряхивая с себя задумчивость. — Память — человеческое свойство, достоинства которого, на мой взгляд, мы склонны переоценивать. Если когда-либо вам случится сколько-нибудь долго пробыть в таком месте, как это, вы поймете, что я имею в виду. Кроме того, фамильные ценности подразумевают наследников. Семью. У меня же не осталось никого. Я — последний в нашем роду. — Он коротко и невесело рассмеялся. — Скоро придет и мой черед.

Он вложил прядь волос и фотографию в дневник и закрыл его. Протянув ей тетрадь, он вдруг отдернул руку.

— Благодарю вас. Пожалуй, вы правы: я оставлю его себе. — Старик слабо улыбнулся ей. — А с остальным вы вольны поступить так, как вам заблагорассудится.

Айви спрятала щетку для волос, зеркальце и шкатулку в свою сумочку.

Мистер Власкович поднялся на ноги и предложил ей руку. Они вместе вернулись в фойе.

— Кстати, — вспомнила Айви, — несколько дней назад я встретила одну особу, которая уверяет, что знала вашу семью. Ее зовут Мелинда Уайт, и она говорит, что ее мать работала у вас.

— Уайт? — Власкович замедлил шаг, припоминая. — Не могу сказать, что это имя мне знакомо… Впрочем, нет, подождите… Да, действительно, некая миссис Уайт убирала у нас в доме. Но ведь это было очень давно, лет двадцать пять назад, никак не меньше.

— Да, получается примерно так, — сказала Айви.

— Двадцать пять лет. — Мистер Власкович пожевал губами. — Смешно, но сейчас мне кажется, что это было вчера.

Когда они вошли в фоне, он отпустил руку Айви и вытянул шею, стараясь заглянуть ей в лицо.

— С вашей стороны было очень любезно проделать столь долгий путь только ради того, чтобы навестить меня. С таким же успехом вы могли просто выбросить эти безделушки.

— Но мы действительно выбросили кое-какие вещи, которые, как мы решили, уже никому не понадобятся. Должна вам признаться, — Айви заколебалась, не будучи уверена в том, стоит ли продолжать, — в сундуке лежала смирительная рубашка.

— Ах да. Верно. — Глаза мистера Власковича увлажнились, — Этой темы мы тоже предпочитали не касаться, — прошептал он так тихо, что Айви наверняка не расслышала бы его, если бы не стояла так близко.

— Ваш брат? — сочувственно поинтересовалась она, вспомнив историю, которую поведал им агент по продаже недвижимости.

— Боже милостивый, нет, конечно. Откуда у вас такие странные идеи? Скорее всего, моя мать. Я помню совсем немного, но она была… инвалидом. Несчастлива. И страдала депрессией. Полагаю, именно такой диагноз поставили бы ей сегодня. Но тогда лечения еще не придумали. Лишь постоянный уход, который, к счастью, мой отец мог позволить. — Он горестно покачал головой. — Он делал все, что было в его силах. Нанимал сиделок. Пытался помешать ей причинить себе вред. А потом она просто исчезла. Вот так все и обстояло в те времена. Болезни, особенно душевные болезни. И смерть. Все решили, что лучше продолжать жить дальше, делая вид, что ничего не случилось, чтобы не застревать на таких неприятных вещах.

Мистер Власкович отвел глаза, будучи не в силах продолжать.

— Но вот в чем штука, это ведь очень плохо. Мой отец… Мальчишкой я боялся подниматься на чердак. Мне снились всякие страшные сны. Я думал, что она до сих пор живет там, выжидая удобного момента, чтобы схватить меня. Было бы намного лучше, если бы моему брату и мне объяснили, что же в действительности произошло.