Джек Хиггинс: Прорыв из Хуфры

- Я уже пыталась навести справки о Талифе сегодня утром, - прошептала Клер. - Но мне мало что удалось. Похоже, что хозяин говорит только по-испански; он знает всего с полдюжины английских слов.

Дверь за стойкой открылась, и показался тучный любезный мужчина в соломенной шляпе и зеленом бязевом фартуке. Судя по лопатке в его руках, я предположил, что он работал в саду. Он немедленно снял шляпу, не передо мной, а перед сестрой Клер, и на его лице появилась озабоченная улыбка. Хозяин старался быть более чем приветливым, но языковые трудности представляли для него большую проблему.

- Ах, сеньор, - сказал я по-испански. - Может быть, вы сможете нам помочь?

На его лице отразилось чувство облегчения, и он часто закивал:

- К вашим услугам, сеньор.

- Добрая сестра хочет увидеть своего друга. К сожалению, она потеряла его адрес, а время у нее здесь строго ограничено...

- Ах! Этот араб, сеньор. - Он пожал плечами. - Что я могу сказать? Он не оставил адреса.

Я обратился к сестре Клер, которая с нетерпением ждала.

- Боюсь, ничего не получается?

Но тут хозяин заметил:

- Конечно, я часто видел его, сеньор.

- А где?

- В баре, который держит Пеле на другой стороне гавани, у мола. Вы знаете его, сеньор?

- Благодарю вас.

И мы вышли наружу, в полуденную жару.

Тут же, у отеля, расположилось маленькое кафе. Столики и стулья стояли прямо на тротуаре.

- Он что-нибудь сказал?

- Только то, что у Талифа есть привычка заходить в бар на другом конце набережной. Я сейчас посмотрю, что там можно раскопать.

- А я не могу пойти с вами?

Я покачал головой.

- Это место не для вас, сестра. В тот бар ходят портовые грузчики и матросы. Они обалдеют, если туда придет монашенка. Вот, выпейте кофе и полюбуйтесь видом.

Я усадил ее за столик под большим ярким зонтиком, щелкнул пальцами, подзывая официанта, и ушел, прежде чем она успела возразить.

* * *

Она допивала уже вторую чашку кофе, когда я вернулся. Официант все крутился вокруг, поскольку здесь, на острове Ивиса, все питают преувеличенное уважение ко всему, что имеет отношение к церкви. Клер нетерпеливо подняла на меня взгляд.

- Вы что-нибудь нашли?

- Можно сказать, что да. - Я попросил официанта принести мне джин с тоником и сел рядом с ней. - Хозяин бара, Пепе, помог ему арендовать тридцатифутовый морской катер, а теперь пытается найти ныряльщика-аквалангиста.

- А Талиф?

- Пепе не видел его пару дней, но сообщил мне, где он остановился. Похоже, что Талиф искал что-нибудь подешевле и потише, поэтому Пепе помог ему арендовать коттедж своего двоюродного брата в холмах около Кова-Санта.

- А это далеко?

- Не более получаса езды.

Она даже не спросила, возьму ли я ее с собой, а просто отодвинула стул, встала и ждала меня с явным нетерпением. Я быстро проглотил остатки джина и спросил:

- Вы что, не дадите мне поесть, сестра?

Она нахмурилась, явно озадаченная.

- Я не понимаю вас, мистер Нельсон!

Вздохнув, я взял ее под руку.

- Не обращайте внимания, сестра. Такое уж у меня извращенное чувство юмора. Поедемте и займемся благородным делом.

* * *

Мы выехали из города по направлению к Сан-Хосе. Как я и ожидал, на дороге в это время дня было пусто: у местных жителей хороший обычай прятаться от ужасной полуденной жары. Она не проронила ни слова, пока мы проезжали через Эс-Фумерал, а потом вдруг заговорила, словно пытаясь поддержать прерванный разговор.

- Вы назвали это место Кова-Санта. Что это? Деревня?

Я покачал головой.

- Это подземные пещеры. Привлекают много туристов. Они целыми толпами приезжают сюда на автобусах полюбоваться на сталактиты под электрическим светом. Потом их приглашают на барбекю, жаркое, после которого они платят куда щедрее. Сочная жареная свинина и море дешевого вина. Да, еще народные танцы в национальных костюмах. Гостям тоже позволяют принять участие. Прекрасная возможность ощутить простые радости деревенской жизни.

Она повернулась и внимательно посмотрела на меня, а я не отрывал взгляда от дороги.

- Мистер Нельсон, вы ненавидите жизнь вообще или только людей?

Я был зол и очень расстроен и не хотел этого скрывать.

- Что это, черт побери, исповедь? Три раза "Богородицу", два раза "Отче наш", и будь дальше хорошим мальчиком.

Клер снова повернулась и посмотрела на меня. В ее взгляде не мелькнуло никакой злобы. Она только слегка нахмурилась и потом вздохнула.

- А, вот теперь я понимаю. Теперь мне ясно. Вы ненавидите только себя. Почему же?