Николай Андреев - Убейте прохожего!

Все сидящие, в лице одной бабушки, охотно подтвердили это.

– Ну вот! – развел руками Виктор. – Всего-то пару раз вышел, а разговоров…

– Однако вы сказали, что не выходили из зала вообще, – заметил капитан.

– Я сказал, что вообще не заходил в кабинет! А это, согласитесь, не одно и то же!

– Хорошо! В какое время вы были в туалете?

– Не помню. Где-то около пяти.

– Как долго?

– Минут десять… Может, пятнадцать.

– В кабинет заглядывали?

– Я же говорил: нет!

– Жаль! – Коновалов внес в блокнот очередную запись. – Ну, хорошо! – произнес он бодрым голосом. – Давайте посмотрим, что у нас получается… Константин Худобин с Василием Романовым сразу после обеда, около трех, прошли в кабинет, попасть в который можно только из зала, где Екатерина Николаевна, Рыльский, Виктор Худобин, Анна Худобина и Игорь Курочкин смотрели телевизор. В три пятнадцать Курочкин пошел отдыхать… А когда пошли отдыхать вы? – обратился он с вопросом к Анечке.

Анечка ответила, что, когда она уходила, все, включая меня, сидели перед телевизором и смотрели новости.

Значит, сделал вывод капитан, где-то между тремя часами и тремя часами пятнадцатью минутами пополудни.

– Обратно вы спустились около пяти, – продолжал Коновалов. – Не найдя мужа, который, по его словам, находился в туалете, вы зашли в кабинет, где обнаружили труп Константина Худобина… Что делал Романов?

Анечка ответила: спал на столе.

– Потом вы закричали, и все сбежались в кабинет. Так?

– Нет, – возразила бабушка. – Она заплакала, когда вышла из кабинета. Уже в зале.

– Понятно. – Коновалов снова что-то записал себе в блокнот. – Это всё?

– Вроде всё. – Бабушка переглянулась с Рыльским. – Да! – вспомнила она. – Когда начался прогноз погоды, где-то в половине четвертого, из кабинета вышел Константин. Он попросил выпивку с закуской.

– И что дальше?

– Виктор сходил на кухню и принес, что он просил.

– А нож он принес?

– Да. И нож тоже.

– Кто-нибудь еще в кабинет входил после этого?

– Нет.

Коновалов покачал головой.

– В три тридцать, – сказал он назидательным тоном, – Константин Худобин был еще жив, а без пяти минут пять уже мертв. Не кажется ли вам, что это довольно странно, если учесть, что никто, по вашим словам, в это время в кабинет не заглядывал?

Виктор встал и открыл рот. Он, видимо, хотел спросить Коновалова: почему тот по-прежнему отказывается признавать Романова убийцей, если даже ежу понятно, что никто, кроме него, убийцей быть не мог. Но не решился – струсил.

Немного постояв, Виктор закрыл рот и сел на место.

– И вот еще что, – добавил Коновалов. – Я не знаю, что здесь произошло на самом деле и кто из вас врет мне, но одно я знаю абсолютно точно. Если окажется, что убийство Константина Худобина как-то связано со смертью Виолетты Худобиной, то тот, кто сейчас покрывает убийцу, играет с огнем. Человеку, дважды совершившему преступление, ничего не стоит совершить его в третий раз. Запомните это!

Не знаю, как остальные, а я расценил эти слова как угрозу: убийца может или, хуже того, должен убить снова.

Первым на предупреждение оперативника отреагировал Романов. Чтобы привлечь к себе внимание, он шумно заворочался на диване. Потом поднял руку и, предварительно извинившись, сказал, что, нисколько не желая обидеть Максима Валерьяновича, человека, как он выразился, несомненно, порядочного, тем не менее должен обратить внимание следствия на его привычку дремать перед телевизором.

– То есть ты хочешь сказать, – сразу оживился Коновалов, – что Рыльский мог проспать убийцу. Так?

Несмотря на громкие протесты Максима Валерьяновича, Романов, а потом и я подтвердили это опасение, чем несказанно обрадовали капитана.

– Это уже кое-что! Ну а вы, – обратился он к бабушке, – случайно на минутку не выходили из зала? А?

Словно задавшись целью в точности повторить движение Романова, бабушка заворочалась в кресле. Бросила недовольный взгляд на оперативника и пробурчала что-то по поводу холодного дома и шали, которая лежала в нашей комнате.

– И долго вы там были, в вашей комнате?

– Не знаю… Поднялась, поправила постель на Игоревой кровати, взяла шаль и спустилась. Минут десять, наверное.

– Замечательно! – Коновалов оживился еще больше. – Я так понимаю, что вы выходили в то время, когда Рыльский спал, а Худобин был в туалете. Я прав?

– Не помню!

Бабушка отвернулась. Всем своим видом показывая, что более не намерена продолжать беседу, сложила руки на коленях и уставилась в окно.