Николай Андреев - Убейте прохожего!

Молча прочитав заявление, Коновалов вернул его обратно. Подошел к окну и задумчиво посмотрел на одинокую елку, растущую посреди чистого газона.

– Я хочу ознакомиться с содержанием завещаний, – сказал он.

Романов развел руками, дескать, и рад бы помочь хорошему человеку, да не могу. И сказал, что согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации, он не вправе разглашать сведения, касающиеся содержания завещаний.

– Не понял! – Медленно, словно не веря собственным глазам, Коновалов обернулся. – Ты мне что, отказываешь?

Поверенный виновато вздохнул и еще раз огорченно развел руками: увы.

– Ну и ну! – оперативник удивленно покачал головой. – Ты, я смотрю, считаешь себя очень умным, да?

Романов молчал.

– Законы цитируешь, права качаешь. Может, ты еще и адвоката себе потребуешь?

– Зачем адвоката? – почувствовав неладное, еле слышно произнес поверенный. – Не надо мне никакого адвоката.

– Молчать! – Коновалов что есть силы ударил кулаком по подоконнику.

Все, кто находились в кабинете, вздрогнули.

– Молчать, я сказал! Говорить будешь, когда я скажу!

Плотно сжав губы и сузив зрачки, Коновалов зло посмотрел на поверенного, не последуют ли возражения, и, как змея перед броском, громко зашипел:

– Ты что, и вправду думаешь, будто самый умный? Да? А ты знаешь, что не далее как сегодня утром, один такой, вроде тебя, битый час ползал у меня в ногах, умолял считать себя придурком… прощения просил за то, что нечаянно вспомнил таблицу умножения… Чего молчишь?… Или, может, ты думаешь: я шучу?

Не знаю, как остальные, а я капитану поверил сразу: не шутит. И Романов поверил сразу. Потому что, как только представилась возможность выполнить требование капитана, он выскочил из кабинета в зал и принес портфель. Протянул Коновалову конверты с завещаниями и предложил ознакомиться с ними лично. Коновалов взял конверты, подержал на весу с таким видом, будто еще не решил, что ему делать дальше: то ли швырнуть их поверенному в харю, то ли смилостивиться и прочесть. Решив смилостивиться, он подошел к окну, отвернулся и вскрыл первое завещание.

В эту минуту в кабинет вошли два санитара. Спросив: можно ли забрать труп, они погрузили тело Константина Худобина на носилки и вынесли.

Семеныч захлопнул кейс. Зевнул и доложил капитану об окончании работы.

Не отрывая от листков взгляда, Коновалов махнул рукой, чтоб не мешали. Дочитав до конца, поднял голову и спросил Романова: когда состоится оглашение завещания.

– Если аноним не объявит себя, то через три дня в понедельник, – ответил тот.

Коновалов отошел от окна и, немного подумав, сказал, что остается в Мыскино.

– А вы, – обращаясь к Семенычу, добавил он, – через три дня в понедельник пришлите за мной машину.

– Как знаешь. – Семеныч, а за ним и судмедэксперт пожали капитану ладонь и, пожелав удачи, вышли из кабинета.

С отъездом следственно-оперативной группы в доме стало тихо. Как будто находящиеся в нем люди только после этого осознали, какое несчастие случилось в их семье. По комнате ходили на цыпочках, разговаривали между собой короткими фразами, ругались полушепотом. А если кто-то случайно заглядывал собеседнику в лицо, то видел, к своему стыду и стыду тех, с кем разговаривал, не горе и жалость к внезапно умершему родственнику, а досаду и растерянность вперемешку со страхом. И даже Анечка, необыкновенно трогательная в своей скорби, плакала, на мой взгляд, теперь только потому, что ей, еще не хоронившей родных и близких, пришлось впервые в жизни столкнуться со смертью. И не брата мужа жалела она – себя.

«Все мы Худобины, – вздохнул я. – И Анечка, к сожалению, уже тоже».

Капитан Борис Сергеевич Коновалов, оперуполномоченный уголовного розыска РОВД, вместе с Романовым вышел из коридора. Прошел на середину зала и, подняв указательный палец, попросил минутку внимания.

– В общем, так, – сказал он. – Как вы знаете, Константин Петрович Худобин, ваш родственник, погиб от рук убийцы. Кто этот убийца, нам пока неизвестно…

– Как это, неизвестно? – перебил его вальяжно развалившийся в кресле Виктор. – А Романов?

– Так, кто это сказал? – Плотно сжав губы и сузив зрачки, Коновалов резко повернулся в его сторону. – Как фамилия?

– Худобин.

– Имя?

– Виктор Анатольевич.

– Где вы были в период с трех до пяти часов дня?

– Я…

– Отвечать быстро! Я спросил: где?

Виктор пожал плечами.

– Здесь был, – произнес он неуверенным голосом. – Сначала до трех часов мы обедали, а потом смотрели телевизор. А в кабинет я вообще не заходил!