Николай Андреев - Убейте прохожего!

Романов, занятый своими мыслями, не сразу понял, что от него требуется. И только после того, как бабушка призывно кашлянула в его сторону, сказал, что, несмотря на красный диплом, полученный им в те времена, когда учеба в университете давала не только высшее образование, но и знания, уверенности в том, что это суеверие и вымысел, у него нет.

Бабушка попросила объяснить почему.

– Видите ли, – задумчиво произнес Романов. – Меня смущает одно обстоятельство. Боюсь ошибиться, но, по-моему, на планете просто не существует мест, где бы ни слышали о вурдалаках. Они только называются везде по-разному. В некоторых германских землях – альпами, в Индии – бхута или бхуту, не помню, как правильно, на Среднем Востоке – ассамитами, в Румынии – носферату…

– Как?

– Носферату! Это, знаете, такая разновидность незаконнорожденного вампира, чьи родители, в свою очередь, тоже были незаконнорожденными детьми… А есть еще инкубус – существо, которое посещает по ночам женщин, занимается с ними любовью и воплощает наяву их заветные мечты. В отличие, кстати, от суккубуса – существа женского рода, которое приходит к мужчинам во сне и мучает их… Так вот! Объяснить это обычными интеграционными процессами или простым совпадением нельзя. На мой взгляд, кроме совпадения и процессов, о которых я только что говорил, должно существовать еще что-то.

– Что?

Романов покачал головой:

– Не знаю.

– А что по этому поводу говорит наука? – спросил Коновалов.

– Молчит. Были, правда, попытки описать это явление, но насколько они научны, сказать не могу… А вообще, если мне не изменяет память, первое упоминание в русской литературе слова «упырь» датировано одиннадцатым веком. В Англии – двенадцатым: Уолтер Меп написал работу о вампироподобных существах. Ну а самый первый вампир был, конечно, описан в греческой мифологии… Про царицу Ламию что-нибудь слышали?

Бабушка отрицательно покачала головой.

– Нет? Тогда позвольте, я расскажу… Царица Ламия родила от громовержца Зевса детей, а затем по велению богини Геры – ревнивой жены Зевса – съела их. После чего свихнулась, пошла вразнос и стала пить кровь у всех младенцев подряд.

– Ужас какой, – прошептала Анечка.

– Ужас, – подтвердил Романов. – И тем не менее это не столь редкий случай, как кажется.

– Точно-точно, – подтвердил Коновалов. – У меня тут не так давно тоже был один такой эпизод…

Борис Сергеевич повернулся лицом к Романову и стал подробно, с упоминанием дат и фамилий, рассказывать про то, как одна бомжиха съела одного за другим трех своих дружков.

– Она, понятное дело, не царица и ела далеко не младенцев, но все же, согласитесь, что-то общее между ними есть!

Здесь я хотел встать и уйти. Но потом подумал и решил остаться. Во-первых, потому что одному в такую ночь довольно скучно, а во-вторых, и это главная причина, не хотелось нарушать обещание – оставлять бабушку.

А бабушка, как назло, даже и не думала никуда. Едва Коновалов закончил рассказ про бомжиху и трех бомжей, как она, подхватив эстафету, стала вспоминать о том, как у них в деревне кто-то по ночам высасывал кровь из кур.

– Глянешь утром, а у нее на шее следы от зубов!

Следы от зубов – это, конечно, противно, слов нет, однако куда противнее то, о чем начал рассказывать Виктор. А начал он рассказывать самую что ни на есть правдивую, по его, естественно, словам, историю о черном-черном человеке, регулярно появлявшемся на городском кладбище в минуту, когда на черном-черном небе появлялась кроваво-красная луна… На этом месте я не выдержал и сказал, что умный человек, если он действительно умный, подобные истории забывает сразу после того, как у него выпадает последний молочный зуб. Меня, как обычно в таких случаях, перебили и, фигурально похлопав по плечу, посоветовали посидеть, послушать старших.

Тогда я окончательно решил идти спать. Но тут тучи за окном раздвинулись, и всю комнату, от пола до потолка, залил лунный свет. Свет, конечно, был не кроваво-красный, как в рассказе Виктора, но тоже довольно неприятный. Белый, будто люминесцентный, он густым слоем окутал фигуры находящихся в зале людей, превратив их и без того не самые прекрасные лица в фантасмагорические маски.

Не успел я обрадовать родственничков сравнением с Рыльским, как на улице раздались возбужденное тявканье овчарок и голоса возвращающихся из леса милиционеров. Через минуту открылась дверь, и в зал, громко топая сапогами, вошел заляпанный грязью офицер.