Игорь Христофоров - Бой без правил (Танцы со змеями - 2)

- А нельзя с ним поговорить? - опять поднял лицо к каменной физиономии дамы.

- Вы что: не смотрите, что я вам дала? - возмутилась она.

- А что? - он опять закрыл папку и только тогда заметил гриф "Секретно".

- Он в командировке за границей.

- Давно.

- Больше года.

- А далеко, если это...ну, не секрет?

- Я с вами разговариваю только потому, что вы из ФСК. В любом другом случае вы бы сюда не попали.

- Я решал с вашим начальником. Он дал команду на просмотр, - не мог понять недовольство дамы Иванов.

- В Чили он.

- Понятно... Скажите, а от него жалоб каких-то не поступало? Ну, что документы потерял?

- Какие жалобы? - удивилась дама, тряхнув седым клубком волос. - У меня их столько! - обвела рукой забитые папками личных дел сейфы. - Буду я еще с каждым с его жалобами заниматься!

- Спасибо, - вернул он папку.

Хотел уходить, но, вдруг достав из кармана фоторобот Кострецова, протянул его даме.

- А этого гражданина вы не знаете?

Каменное лицо не дрогнуло, но почему-то погрустнели при взгляде на фотографию глаза. А, может, просто хотелось Иванову, чтоб хоть что-то изменилось, вот он и принял маленькую детальку за важный факт.

- Солидный мужчина. Но вижу первый раз. У меня память хорошая.

Он сунул фоторобот в карман, буркнул что-то на прощание и вышел из кабинета.

Мрачная дама памятником посидела несколько минут, а потом, словно ее оживили, повернулась к телефону и начала быстро-быстро набирать номер...

А Иванов в это же самое время стоял напротив циклопического здания МИДа и слушал гудки в телефонной трубке. Наконец, только что введенный по Москве металлический жетон аж за тридцать рублей нырнул в брюхо аппарата, что-то клацнуло и вечно недовольный Славкин голос ответил:

- Да.

- Это я, Слав.

- Привет.

- Привет.

- Как жизнь на "гражданке"?

- Хуже некуда.

- А я думал, это у нас каторга. Ну чего у тебя? Принес на блюдечке?

- Нет, еще не готов.

"Слышал бы наш разговор тот киллер, - подумал он, - Обоих бы на блюдечки положил".

- Слав, всего две просьбы...

- А я думал, штук восемь будет.

- Нет, серьезно. Помоги. Для нас, - вспомнив о себе нынешнем, изменил слово: - Для вас никакого труда не представляет.

- Давай. Только быстро, а то шеф пятиминутку по одному делу сейчас устраивает.

- Проверь, пожалуйста, личность Серова Сергея Александровича. Он мидовец, находится в спецкомандировке в Чили.

- Записал. А что проверять, если он в норме?

- Ну, к примеру, не терял ли документов, не было ли ничего необычного?

- Ладно, прощупаем... Что? - явно обернулся к тому, кто его отвлек. Уже бегу. Давай второе.

- Запиши телефон. Надо узнать, чей, не меняли ли в последние дни?

Он еле успел продиктовать цифры, как Славик тут же бросил трубку. Путь к этому клятому Пирсону-Зубареву-Кострецову-Серову оказывался длиннее его фамилии.

Иванов вышел из-под навеса телефонного автомата, посмотрел на целлофан, густо усыпанный снегом на лотке у продавщицы, подивился тому, зачем она здесь сидит, если не видно ни товара под этим маскировочным целлофаном, ни, тем более, покупателей, с интересом изучил гигантскую пробку на Садовом, которая здесь сбивалась, наверное весь день, с самого утра, перевел взгляд на здание МИДа и вдруг ощутил, как напряглось все внутри.

По скользким ступеням спускалась та самая дама из управления кадров. На ней красовалась очень модная и не так уж и у многих имеющаяся обливная дубленка, а непокрытую седую голову еще сильнее начинал выбеливать снег. Спустившись, она повернула к гастроному и пошла вдоль него, явно к павильону метро. А рабочий день только начинался.

Наверно, это была излишняя подозрительность, но он все-таки пошел параллельно ей по Садовому, а когда она действительно свернула к метро "Смоленская", нагло перебежал законопаченную машинами улицу и нырнул за ней по эскалатору.

7

Океан дыбился в шторме. Океан хотел дотянуться до неба, до огромной белой птицы, похожей на оторвавшийся кусочек неба. У него ничего не получалось, и он злился еще сильнее.

Клочками предвечерней тьмы наплывали тучи. И чем быстрее они неслись из-за горизонта, тем чернее и чернее становился океан, словно почувствовал в этих тучах друзей, способных помочь ему в долгой охоте за огромной белой птицей - альбатросом.

А тот и не помышлял о том, что он мешает кому-то. Он сам охотился и ему не нравилось, что так велики волны, что такими длинными языками ложится пена, а в провалах между гребнями темнее, чем в ущельях его родного скалистого острова. Но даже сквозь рябь на воде, даже в разрывах пены его маленький глаз острым, внимательным взглядом прокалывал пленку воды и пронизывал толщу океана. Мелкая рыбешка, кальмары, креветки его сегодня не интересовали.