Игорь Христофоров - Смертельное шоу

Даже в зоне Санька не ощущал себя вещью. Здесь ощутил. Ему хотелось сделать хоть шаг, но ноги почему-то не шли, будто и вправду он весь превратился в неподвижный шкаф. В горле было суше, чем в пустыне в полдень, но он все же собрал все силы к шее и прокашлялся.

-- Давай-давай, не менжуйся! -- еще развязнее кинул Золотовский, и Санька вдруг ощутил, что оцепенение прошло.

В стекле часов, которые все так же стояли в углу, отражалась до боли знакомая седая физиономия. Увидев ее, Санька сразу забыл о Золотовском. Седую образину с таким носом и такими усами он видел не так давно в зоне. Ей осталось лишь открыть рот, и тогда бы по металлическим зубам Санька точно признал Клыка. Именно он после ухода Косого в больничку должен был стать паханом. И появление его лица в стекле могло означать только что-то страшное. Больше всего в жизни Саньке захотелось сейчас обернуться, но он сдержал себя.

-- "Царевна Несмеяна", -- еле ворочая языком, проговорил он. -- Слова и музыка Шангина-Березовского...

-- Ты чего гонишь?! -- выкрикнул из кресла Золотовский. -- Шангин в "Что? Где? Когда?" играет, а Березовский -- в Совете Безопасности замом у Рыбкина. Ты что, издеваешься?

-- Эдик, не горячись, -- простонал Аркадий.

-- Что значит, не горячись?! А если над тобой издеваются?!

-- Это правда песня Шангина-Березовского. "Трудное детство" ее просто реанимировала. Это один человек, а не два.

Губы Золотовского впились в сигарету и за одну затяжку сожгли не меньше сантиметра табака. Санька зачарованно смотрел на появившийся серый кончик сигареты. В зоне таким кусочком табака вволю накурились бы не меньше трех человек.

-- Ладно. Гони своего Березовского, -- разрешил Золотовский. -- Один куплет.

-- Ты стои-ишь у окна, на-а дворе осенний ветер. Ты стои-ишь и молчишь, и не видишь ничего, -- еле вытянул Санька.

Сухой язык с трудом ворочался под пересохшим небом. Он скорее мешал горлу, чем помогал ему. Хотя и горлу было не легче.

-- Потому-у что опять он пришел и не заметил, как ты лю-убишь его, как тоскуешь без него...

-- Хватит, -- оборвал его Золотовский. -- Ну как, Аркадий?

-- Две ноты сфальшивил, -- радостно сообщил он. -- Средний уровень.

-- А мне гении и не нужны. Ты же сам говорил, Аркадий, что и "Битлы" были средним уровнем, пока у них не появился продюсер Хинштейн...

-- Эпштейн, -- поправил он. -- Да, он красиво раскрутил их на первых гастролях в Штатах. Почти все средства потратил на оплату толпе "фанатов", встречавших "Битлов" на американской земле. Зато потом как это вложение оправдалось!

-- История, к сожалению, не повторяется. Ладно, в каком имидже ты его видишь? Волобуев тяготел к року...

-- Ну, и зря! Сейчас деньги можно сделать только на попсе!

-- А техно!

-- Только на попсе! Будем лепить сладкого мальчика, который никак не найдет свою девочку...

-- В этом имидже уже ниша занята.

-- Ты имеешь в виду Сташевского? -- угадал Аркадий и радостно потер ладошки. -- Он уже сменил имидж. Теперь он в амплуа парня, от которого ушла девица. Тоже кассовый вариант. Все-таки основной зритель -- бабы-дуры...

-- Чуть не забыл, Аркадий!.. Он только что освободился. Может, сменим имидж на уголовный?

-- Ни в коем случае! В той нише кого только нет! Там толчея как в метро в час пик! Новиков, "Лесоповал", Гоша Арбатский, Толя Полотно, Трофим, Ваня Московский, Игорек Герман, Вова Гогин, Слава Клименков...

-- Все-все-все! Убедил! Беру свои слова обратно! Композиторов сам подключишь?

-- Это без проблем. Стихи -- тем более. Сейчас все поэты -- нищие.

За копейки напишут.

-- Не скажи, Аркадий! Я одного знаю. Ему по штуке за текст кидают.

-- Нам такие не нужны. Главное, чтоб рифмовалось.

Санька только сейчас снова повернул голову к часам. Желтый маятник тупо перемалывал воздух внутри деревянной башни. Никто больше не сверлил оттуда Саньку взглядом. И он подумал, что больше не нужно спать на вокзалах.

-- А как его звать? -- первым вспомнил об имени Аркадий.

-- Санька, -- ответил за него Золотовский.

-- А фамилия?

Вот здесь уже Золотовский не мог сработать суфлером. Под хруст кресла он перебросил вопрос Саньке:

-- Какая фамилия-то у тебя?

-- Грузевич.

-- Не пойдет! -- вскрикнул Аркадий и перепугал этим Саньку.

Он еще никогда не видел, чтобы люди так быстро переходили от полусонного состояния к бешеному возбуждению. Впрочем, он никогда и не видел мужиков с серьгой в ухе.

-- Ни в коем случае не пойдет! Не эстрадная фамилия. Нужен псевдоним...

-- Весенин! -- подпрыгнул на кресле Золотовский.