Игорь Христофоров: Смертельное шоу

-- Четвертое место присуждается данс-группе "Ася и Бася"! -- прочла она с бумажки голосом, которым раньше во время парадов дикторши объявляли партийные лозунги.

У нее получилось что-то типа "Свободу народам Африки!" И не меньше. Потому что на сцену выскреблись по крутым ступенькам из зала две белокурые девицы в блестящих, плотно обтянувших все их кости черных комбинезонах, и высоченный негр с обритой налысо головой. Такой же черный комбинезон на негре смотрелся его родной потной кожей.

Одна из девушек взяла из рук Нины тощенькую грамоту, кисло улыбнулась, сделала залу книксен, всхлипнула и в истерике убежала со сцены за занавес. Остальные члены тройки, гордо обозванной данс-группой, скучно поплелись за ней. При этом негр по-рэперски широко размахивал руками и пытался что-то доказать своей более спокойной попутчице. Санька вспомнил, что "Ася и Бася" после первого тура занимали место выше их группы, и спросил Андрея:

-- Нас не объявляли?

-- Не лезь, -- шепотом потребовал Андрей. -- Откуда я знаю! Места

гонят с пятого и выше. Последние пять даже не называют. А я из-за

тебя прозевал, кому же пятое место дали...

-- Серьезная потеря, -- по-цыплячьи вытянул шею Санька.

Издалека люди на сцене выглядели игрушечными. Наверное, он смотрелся отсюда во время выступления точно так же. Особенно когда выкручивал сальто на месте, будто подброшенный на ладони резиновый медвежонок.

-- Третье место и третий приз присуждаются... группе "Молчать"! -отчеркнув паузой явно неприятное композиторше название, все-таки произнесла она.

Задние ряды засвистели и затопали ногами. Никто и не думал выходить на сцену. Свист становился все звонче и все хулиганистее.

-- Ну чего вы, пацаны?! -- выкрикнул поднявшийся из-за стола президиума длинноволосый металлист из жюри. -- Не тормозите! Прикиньте, сколько народу вас ждет!

Голова мужика была плотно обвязана черной косынкой-банданом в белых черепах. Созданная ею дополнительная чернота на его и без того угрюмой тощей фигуре делала бывшего члена жюри похожим на палача. Не хватало только топора в руках. Парень в грязном свитере все-таки встал в третьем ряду, вырвал руку, удерживаемую кем-то, и враскачку поплелся к сцене.

-- Йе-а! -- взвизгнули задние ряды и привстали.

Саньке пришлось сделать то же самое. Иначе он бы не увидел, как панк скомкал врученный ему Покаровской конверт с деньгами и, наклонившись, засунул его в рваный кед, потом двумя пальчиками подхватил за уголочек грамоту, как держал ее перед собой на протянутой к залу руке, будто пойманную за хвост крысу, а длинноволосый металлист что-то заговорщически шептал ему на ухо.

-- Смерть попсе! -- заорал панк после того, как металлист отошел от него и сел на свое нагретое в президиуме место. -- Плесень -- на свалку! Предки -- козлы! Даешь пиво и водку бесплатно! Жизнь -- дерьмо! Вы все -уроды!

На виду у зала он с хряском разорвал грамоту и швырнул клочки в зал. Передние ряды, где сидели в основном конкуренты панка, безразлично смотрели на бумажный снегопад. Задние ряды опять вскинулись в радостном реве.

-- Я требую от группы "Молчать", чтобы она в полном составе покинула зал! -- взвилась Покаровская.

-- Все конкурсы -- дерьмо! -- громче обычного заорал панк и столбом упал со сцены.

Выбежавшие к ней поклонники еле успели поймать его у пола. А он лежал у них на руках и даже не думал становиться на ноги.

-- Музыку -- на свалку! -- продолжал панк свой митинг.

На этот раз он орал в потолок, будто хотел докричаться сквозь его бетонные перекрытия до небес. Потолок молчал. Небо -- тоже. Панк работал вхолостую. Но он по инерции все вопил и вопил, будто заведенная игрушка:

-- Менты -- дерьмо! Асфальт -- дерьмо! Машины -- дерьмо! Все люди -дерьмо!

-- Покиньте зал! -- повторно потребовала Покаровская.

Поклонники группы вынесли одеревеневшего солиста панк-группы из зала. За процессией вяло поплелись остальные члены группы. На награждение они оделись еще более вызывающе. Во всяком случае, на первом туре у них не было столь интенсивно красных и зеленых волос, а также дикарского обилия кнопок, лезвий, скрепок и булавок на лицах и одежде. У заднего их них, барабанщика, на свитере, измазанном в гудроне, висела пришитая за хвост мертвая крыса. Не пластиковая, а настоящая дохлая крыса. Она раскачивалась, будто хвост у чертенка.

-- Потише, товарищи! -- теперь уже попросила зал Нина и повернулась к композиторше, стоящей за трибуной. -- Продолжайте, пожалуйста!