Игорь Христофоров - Страх

"Неужели попал?" - с удивлением подумал Тулаев, все еще пытающийся вытащить себя из-под тяжелеющего и тяжелеющего Вовы-ракетчика. Когда посыльный стал медленно убивать боцмана, он не знал, в кого идет стрельба. Исчезнувший из отсека пробулькивающий голос рождал страшные подозрения, но боцман мог и спрятаться. Мог, но ослепивший его человек в кого-то же стрелял, и это не мог быть враг Тулаева. Свободными пальцами он ощупал стальную перегородку перед собой, нашел в темноте ее край, выбросил за этот край руку с пистолетом и трижды выстрелил туда, откуда шел страшный звук. Убрал пистолет под себя, вслушался в терпкую, пропахшую пороховой гарью тишину и налег на грудь от вскрика:

- Они, мля, взорвали люк!

Голос Дрожжина он узнал бы и без матерной добавки.

- Где этот люк, твою мать?! - закричал уже кто-то чужой, но тоже знающий толк в мате.

То, что он рвался к люку, могло означать только одно: у него в руках оружие. Скорее всего, это был один из террористов-охранников.

- Не стреляй, мля, в сторону бортов! - подтверждая мысли Тулаева, ну уж вовсе потерянным голосом закричал Дрожжин.

Раньше такими голосами бабы по деревням оплакивали умерших. - Бей вдоль лодки! Бей! Бей!

- Заткнись, твою мать! - заорал все тот же человек. - Свяжись с Бородой, твою мать! Нужна атака с тыла, твою мать! А-а... ма-ать! взвизгнул он под тугой хлопок выстрела.

Били явно от люка. Но в том черном, что стояло перед глазами Тулаева, не существовало ни люка, ни пультов, ни людей. Он уже и отсек представлял себе ночной комнатой, в которой все время боишься обо что-то удариться. Пока Дрожжин и террорист орали, он успел нащупать шею Вовы-ракетчика. Артерия на ней скорбно молчала. Шея уже стала холоднее переборки, которую он недавно трогал. И Тулаеву подкатила к горлу горечь. Он так и не успел поблагодарить Вову-ракетчика, закрывшего его своей грудью. И ощущение того, что он уже никогда не сможет этого сделать, напомнило о пистолете. Он высвободил "Ческу збройовку" из-под себя, с радостью уловил, что выстрелы от люка в сторону террориста идут с небольшими паузами, и неожиданно услышал подсказку:

- Что с ним? - испуганно спросил Дрожжин.

- Убит, твою мать! Ты что, трупов никогда не видел, твою мать?! Оттащи его в угол, твою мать! Да оттащи ты его, сучара! Он мне обзор закрывает, твою мать!

Новый стрелок оказывался там, где и предыдущий. Значит, Тулаева он не видел. Но не видел его и Тулаев. Он мог только слышать. Кто-то еще лежал метрах в трех-четырех справа от него и по-детски всхлипывал. Хотелось крикнуть на него, но это было бы слишком хорошим подарком для террориста. А он не Дед Мороз, чтобы делать подарки.

- Н-на!.. Н-на!.. - сопровождая каждую пулю, вскрикивал бандит.

- Бз-зыу-у!.. Бз-зыу-у! - метались по отсеку рикошетирующие пули подводников.

Где-то затрещала замкнувшая проводка. В душном воздухе отсека запахло жженой резиной. Невидимый человек, превратившийся в ребенка, все всхлипывал и всхлипывал. А еще дальше, в направлении, откуда стрелял террорист, кто-то все бубнил и бубнил под нос: "Щас, щас... Еще немного осталось... Щас, щас".

- Что ты, мля, делаешь? - вскрикнул Дрожжин.

- Не лезь!

Это не был голос террориста. Кажется, у человека, произнесшего

"Не лезь!" стучали друг по дружке зубы. Он уже громче, как будто после обращения к нему Дрожжина он получил право говорить громче, в истерике запричитал ту же фразу:

- Щас, щас... Еще немного осталось... Щас, щас...

- Прекрати, мля! - истошно заорал Дрожжин.

- Н-на!.. Н-на!.. - не замечал их схватки террорист.

- Прекрати, мы не должны запускать ракеты! Они - боевые!

- Щас, щас... Не-ет, я шарахну!.. Я шарахну всеми ракетами сразу! Убери руки! Убери! Ах ты, св-волочь!

- Не дам! - хрипел Дрожжин.

- Не толкай меня в спину! - взвизгнул террорист и захлебнулся в крике. - У-у! - взвыл он со звуком, который получается, когда полощут горло лекарствами.

Тулаев радостно вспомнил, что после хлопка выстрела, раздавшегося от люка, не было привычного "Дз-зыу-у". Пуля застряла в теле террориста. Ей не досталась доля ее сестер, вызванивавших в рикошетах по тесному отсеку. Тулаев отжался на руках, толкнул себя на полметра вперед, упал на правый бок и без остановки стал вбивать в черноту пулю за пулей.

Он не видел, как уже и без того смертельно раненый в шею черноволосый террорист дернулся от тулаевских попаданий и осел на посыльного, не видел, как по-рабски упал на пробитые колени Дрожжин, а вырвавшийся из его тисков Связист бросился к вынутому из пульта блоку, но зато Тулаев расслышал в навалившейся на отсек тишине возобновившийся речитатив: "Щас, щас".