Игорь Христофоров - Воровские гонки

- Ладно, - решил он за совесть. - Семь тыщ отдам. И больше ни копья не проси! У меня наличных в заначке кот наплакал.

- Желательно пару тыщ авансом, - убрав руки с живота, по-солдатски прижал Дегтярь кулаки к бедрам. - Можно в рублях по курсу.

- Пару, говоришь?

Чувствовалось, что Рыков потерял нить разговора.

- Ровно две тысячи. Для стимула, так сказать.

В лице Дегтяря появилось что-то лакейское. Рыкову показалось, что если он даст ему эти деньги прямо сейчас, то сыщик упадет на палас и начнет целовать его тапки. Он посмотрел на палас у ног. Он был красивым, но пыльным. Тапки - тоже. И Рыкову стало почему-то жаль сыщика.

- Ладно. Две тыщи задатка дам. Последний, можно сказать, резерв. От жены прячу. Она такая крыса!

Массивная дубовая дверь в кабинет распахнулась с таким громким звуком, будто по ней врезали кувалдой. На пороге стояла Лялечка в распахнутом зеленом халатике. Ее красивое молодое лицо пылало адским огнем. Казалось, что если сейчас ей захочется, она начнет взглядом сдвигать и валить мебель.

- Ты что, гад, сказал? - негромко спросила она.

Сухим, безразличным взглядом Дегтярь провел от ее лица до ступней с алыми каплями педикюра и еле сдержал внутри себя дрожь от вида обнаженного бронзового тела, обрамленного зелеными полами халатика. Он никогда не думал, что коричневое и зеленое так хорошо сочетаются.

- Ты что, падла, сказал? - раскинув руки, уперлась она ладонями о дверную коробку.

Зеленое исчезло. Осталось только коричневое. Такую осиную талию Дегтярь не видел ни разу в жизни. Даже в порнофильмах, которые он до одури крутил по вечерам после того, как от него ушла жена к такому же, как этот рыжемордый, нуворишу. Ему до боли в груди захотелось коснуться хозяйки дома ладонью и медленно, по-черепашьи медленно провести по коже к упругой сочной груди со смешным ребячьим соском.

- Ты чего?! - вскочил Рыков. - Ты это... того... Застебнись... Ты это...

- Это кто крыса?! Я - крыса?! Всяким проходимцам ни за что ни про что отваливаешь по две тысячи долларов, а родной жене жалко полторы тыщи отдать?! Жалко?!

- Лялечка, ты меня не так поняла. Да я... Да мы...

Рванувшись, он прикрыл ее обнаженное, выставленное напоказ тело, стал между нею и Дегтярем и снова забубнил:

- Милая, у меня неприятности... Я не хотел тебе говорить... Я пока что не кредитоспособен...

- Св-волочь!

Дегтярь не уловил момент, когда Лялечка метнулась от двери. Просто спина Рыкова одновременно с громким шлепком дернулась, и сам Рыков после того, как его заехали по щеке, показался вовсе не огромным звериного вида мужиком, а перепуганным нашкодившим ребенком. Только теперь Дегтярь заметил мягкий рыжий пушок на затылке Рыкова, и ощущение ребенка-переростка стало еще сильнее.

- За что?! - взмолился Рыков. - Да я... Да мы...

- Я хожу в рванье! Я езжу на вшивой машине! Я не могу позволить то, что хочу, а ты швыряешься налево и направо деньгами! - привставая на цыпочки, кричала она ему в лицо, и брызги ее теплой слюны приятно кололи ему щеки. - Моей руки добивался самый крутой банкир, а я выбрала тебя! Выбрала тебя, а ты... ты... ты... называешь меня крысой! Да я...

- Из-звините, - скользнул мимо них Дегтярь.

Ему еще досталась прощальная секунда наслаждения коричневым. Жадно вобрав в себя взглядом ее животик с ямкой пупка, он метнулся к двери и плавно прикрыл ее.

- Ля-алечка, ми-илая, ну ты это... при посторонних, - четко услышал Дегтярь и ухмыльнулся.

Рыкова явно надули, продав пластиковые двери под видом дубовых. Через дубовые так не было бы слышно. Дерево умеет хранить тайны.

Глава шестая

ЧЕЛОВЕК НА БУКВУ "ГЭ"

- Что-о?! А-а?! - вскинулся Жора Прокудин.

- Это я. Чего ты?

- А-а, Топор...

Осоловелыми глазами Жора обвел комнату и сразу вспомнил:

- Мы у тебя?

- Однозначно, - хмуро ответил Топор.

Кто-то из политиков, которых любили показывать по телевизору, часто повторял эти слова. Со второго упоминания Топор запомнил его навсегда, а вот фамилию политика запомнить не смог. Он не любил читать титры под лицами, потому что они отвлекали от картинки, и поэтому вообще никого из политиков не знал и никогда не ходил голосовать.

- А где Жанетка? - посмотрел на распахнутую дверь кухни Жора Прокудин.

- В магазин пошла. За жрачкой.

- А чего ты меня... это?

- Босс звонил.

Ноги Жоры Прокудина сами собой вылетели из-под одеяла и вонзили ступни в разбитые, растянутые, как мешки, тапки Топора.

- Меня искал? - спросил Жора Прокудин у тапок.

- Тебя.

- А ты что сказал?