Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем

Директриса заботливо поправила одеяло и вышла, затворив за собой дверь. Юля, закрыв глаза, мгновенно уснула.

Когда она проснулась, было утро. Почти десять. Она потянулась, чувствуя, что у нее затекла левая рука, на которой она лежала. Крестинина бодро вскочила, прошла в гостиную. Виктория Карловна, сидя в кресле-качалке, пила утренний кофе. Дневник Елены Карловны покоился у нее на коленях.

– Доброе утро, деточка, – сказала директриса, которая выглядела на редкость подтянутой и свежей, как будто проспала двенадцать часов подряд. Она была облачена в легкий белый костюм, на лицо был наложен макияж. Она смотрелась празднично и весело.

– Я весь остаток ночи читала дневник, затем перечитывала его. Деточка, то, о чем пишет моя бабка, сенсационно! Теперь я понимаю Валеру – он знал о многом и намеренно утаивал информацию! Но с этим покончено! Деточка, я приготовила вам завтрак – фрукты, кофе, булочки. Так что давайте подкрепляйтесь, а потом….

Она постучала пальцем по обложке тетрадки.

– Дневник Елены Карловны в вашем полном распоряжении. Мне необходимо переделать еще кучу дел. Во-первых, подложить ключ Марии, во-вторых, заняться делами музея, которыми я в последнее время в связи с нашим расследованием пренебрегла, в-третьих, отправить корреспонденцию, в-четвертых, дописать статью для «Вестника МГУ»… В общем, деточка, вы не обидитесь, если я брошу вас на весь день?

– Что вы, что вы! – сказала Крестинина. – Виктория Карловна, занимайтесь тем, что наметили! Это я вам доставляю сплошные неудобства!

Директриса поднялась и с укоризной посмотрела на Юлию:

– Никогда не говорите так, деточка! Я чувствую в последнее время, что наконец-то обрела дочь! Я всегда мечтала о ребенке, Юленька, но, увы, сначала была занята честолюбивыми планами относительно карьеры, затем все время было некогда… Да и не подвернулось человека, которого я могла бы полюбить… В конце концов, не за Валерия же Афанасьевича выходить замуж! Теперь я в который раз вознесу благодарность судьбе за то, что наша с ним связь расстроилась!

Вспомнив коллекцию порнографии в шкафу, урну с прахом матери и прочие сумасшествия, на которые они натолкнулись в доме Почепцова, Юлия только вздохнула. Теперь, когда ярко светило солнце и щебетали птицы, все выглядело совсем по-другому. Ей было даже жалко Валерия Афанасьевича, который оказался в плену собственных страстей и диких представлений. Но что поделаешь, каждый несет свой крест.

Виктория Карловна быстро собралась, прихватила увесистый кожаный портфель, набитый бумагами, и сказала на прощанье Юлии:

– Желаю вам напасть на след убийцы, деточка! Потому что, перевернув последнюю страницу дневника, вы поймете – это еще не окончание, существует и третья часть, но бабка моя не оставила ни единого намека, где бы она могла быть! Впрочем, она и не думала, что за ее записями, как за сокровищами пирата, будет идти такая охота. Кушайте, деточка, кушайте! Я сама пекла булочки, они с изюмом и грецкими орехами, просто пальчики оближете!

С этими словами Виктория Карловна удалилась. Юлия со вздохом посмотрела на гору сдобных, чуть румяных булочек. Она наверняка за то время, что жила у Виктории Карловны, поправилась килограмма на два. Директриса готовит великолепно, у нее подлинный кулинарный талант.

Налив себе кофе и откусив от теплой еще булочки, Юлия распахнула первую страницу дневника. День для нее померк, она снова углубилась в перипетии событий, которые будоражили провинциальный Староникольск в 1916 году.

«…однако, прежде чем переходить к встрече с этим таинственным и жестоким убийцей, с которым судьба свела меня фактически лицом к лицу, я должна осветить другие, не менее важные события, произошедшие в столь любезном моему сердцу городке нашем, Староникольске. Обо всем по порядку, как я уже писала выше…

Убийство Екатерины Ставровны Ульрих, совершенное с такой наглостью и определенной долей театральности, породило множество слухов. Утаить подробности было невозможно. Я молчала как рыба, но кто-то из ведших расследование проболтался сам, потому что через день весь город гудел, как растревоженный улей. Все только и говорили что о «цветочном убийце» – так прозвали безумца, который убивает дам в нашем городке, оставляя на их теле цветок.

Я, как могла, следила за ходом следствия. Насколько я понимала, власти пытались выйти на след убийцы, но успехом эти деяния не увенчались. Особый интерес представляли шарфы, которыми были задушены как Евгения Ирупова, так и Екатерина Ульрих. Все торговцы в нашем городе в один голос заявляли, что этот товар, явно сделанный на заказ, у них не покупался. Это оборвало чрезвычайно плодотворную и многообещающую нить расследования, которая могла бы привести прямиком к убийце.