Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем

– Он сказал, что я никогда не должен говорить другим о том, что я для него делаю.

– Но какой он из себя? – воскликнула Юлия. – Прошу тебя, это очень важно!

– Не скажу, – ответил Стасик. – Ты на меня кричишь, прямо как мама. Мне это не нравится. Оставь меня!

– Извини, – примирительным тоном сказала Крестинина. Она поняла, что в погоне за «цветочным убийцей» перешла границы допустимого. Стасик на самом деле не подозреваемый, а жертва. Кто-то циничный и слишком хитрый использует его в собственных целях. Стасик – то самое звено, которое соединит воедино всю цепочку.

– Но ведь ты сможешь нарисовать его? Твоего друга? Возможно, я его знаю, – сказала Юлия. – Прошу тебя, сделай мне такой подарок!

– Хорошо, – неожиданно согласился Стасик. – Мне нравится рисовать… Но он говорил, что я перестану быть его другом, если расскажу кому-нибудь о том, что встречаюсь с ним. И он больше никогда не принесет мне конфетки…

– Но ведь он не говорил том, что ты не можешь его рисовать, – сказала Юля.

Она вынула чистый лист бумаги и положила его перед Стасиком. Тот взял в руку карандаш и принялся сосредоточенно чертить. Юлия надеялась, что вот-вот появится знакомое лицо. Но нет, вместо этого Стасик изобразил черную фигуру в плаще с капюшоном. Лица у этой фигуры не было. Точно такой плащ, и эта мысль пронзила ее как молния, они с Викторией Карловной видели в шкафу у Валерия Афанасьевича Почепцова. Историк специально возвращался за ним домой и едва не застукал их на месте преступления.

– Ты знаешь, как его зовут? – спросила Юлия.

Стасик, который закрашивал фигуру в черный цвет, ответил:

– Да. Он сказал, чтобы я называл его Садовником. Он следит за цветами и подрезает их. Он очень хороший!

Юлия поспешила в гостиную, где дамы по-прежнему сплетничали и поедали сладости. Инна Станиславовна внимательно взглянула на Крестинину. Юлии не хотелось, чтобы супруга мэра узнала о сделанном ей в комнате ее сына открытии. Ей было нужно немедленно перекинуться несколькими словами с Олянич. Юлия решительно взяла кусочек лимонного кекса, всухомятку съела его.

– Юленька, что же вы не наливаете себе чай, – встрепенулась Инна Станиславовна. – Прошу вас!

Она потянулась к изящному чайнику, однако Юлия сказала ей:

– А могу ли я попросить у вас… какао! Я так его люблю!

Инна Станиславовна с удивлением взглянула на гостью и ответила:

– Ну конечно же, Юленька. Прошу прощения, я сейчас вам сделаю… Мне придется на пару минут оставить вас одних, вы уж меня простите!

Юлия, которая этого и добивалась, еле дождалась, когда Инна Станиславовна скроется в направлении кухни, и зашептала:

– Виктория Карловна, боже мой, я только что обнаружила человека, который является автором писем с угрозами…

– Да что вы! – ахнула директриса. – Деточка, этого не может быть! Расскажите немедленно, что вам удалось узнать!

Юлия вкратце обрисовала ситуацию. Она заметила на лице Виктории Карловны неподдельный интерес.

– Деточка, что бы я без вас делала, – сказала директриса. – Значит, кто-то использует Стасика… Это кто-то из своих, поверьте мне. Под своими я подразумеваю человека, вхожего в семью Белякина. Значит, Стасик не может опознать человека, который встречается с ним в парке?

– Я надеюсь, что он выведет нас к нему, – ответила Юлия. – Возможно, нам нужно проследить за Стасиком, когда он гуляет в парке, и взять его приятеля, облаченного в черный плащ, с поличным…

– Отличная идея! – похвалила Виктория Карловна.

Появилась Инна Станиславовна, на подносе она внесла большую дымящуюся чашку с какао.

– Ваш напиток, Юленька, – сказала супруга мэра. – Вы, значит, любите какао?

Юлия, которая терпеть не могла какао, с видом мученицы отхлебнула горячую жидкость. В гостиную вошел Стасик. Он протянул Юлии большой лист, на нем было написано стихотворение, посвященное тюльпану. Слово в слово оно копировало то самое послание, которое обнаружили Елена Карловна и Арсений Поликарпович в каморке Настеньки после исчезновения девушки.

– Вот, это для тебя, – сказал, сияя, Стасик.

Инна Станиславовна, в расслабленной позе сидевшая в кресле, вдруг напряглась и, как коршун, вырвала у Юлии из рук лист со стихотворением.

– Стасик, – зловещим тоном произнесла она, – откуда у тебя это, мой милый ребенок? Что это за стихотворение?

– Мама, ты же его видела, – сказал Стасик, пугаясь. – Это для нее, – он ткнул пальцем в Крестинину. – Она хорошая и любит цветы, а я нет…