Антон Леонтьев - Восьмой смертный грех

– Я не могла заснуть и решила почистить свой компьютер, – солгала она. – Адам, иди в постель, я сейчас приду!

Он босиком прошлепал обратно в спальню. Лена дрожащей рукой отправила файл в «Корзину». Информация стерта, но при желании ее можно восстановить с жесткого диска. Поэтому она прошла на кухню, отыскала молоток. И разнесла им вдребезги ноутбук. Вот и все. Никто и никогда не узнает, что Адам на самом деле – Флавио Варгас.

Она выбросила остатки компьютера в ведро. Завтра необходимо самолично разобрать его и разнести по разным мусорным бакам. Так, на всякий случай.

Адам уже ждал Лену. Он поцеловал ее, а она подумала, что иногда (иногда!) любящим людям нужно иметь друг от друга секреты. Пусть это и останется ее тайной.

– Дорогая, как ты мне нужна! – зарываясь лицом в ее волосы, прошептал Адам. В ответ Лена улыбнулась и подумала, что ради этих слов она готова повторить все приключения сначала!

Вот и все. Все завершилось. У всего в этом мире есть начало, есть и конец. Из воды мы пришли и в воду уйдем. Лодка рассекала темные, как отчаяние, волны озера.

Я находился посередине озера, расположенного в моем поместье. Я люблю кататься на лодке, это успокаивает нервы и разгоняет хандру.

Озеро это не очень большое по площади, но чрезвычайно глубокое. На его дне бьют холодные ключи. Я бы никому не рекомендовал купаться в его водах. Для этого в поместье имеются великолепные бассейны: один крытый, а другой снаружи.

Я опустил весло. Лодка замерла. Я взял в руки «Оскара». Своего четвертого. Мне его вручили позавчера. Киноакадемия сочла, что моя последняя роль достойна высшей награды.

Мне стало ясно, почему я считал свою карьеру завершенной. Я пытался угнаться за призраками прошлого и жить иллюзиями. Я боялся признаться себе, что старею. Да, мне почти шестьдесят девять. Я уже не тот Адонис, которым был лет тридцать назад. Но и в моем возрасте есть своя прелесть.

В конце концов, кто сказал, что я стар? Только неделю назад я пережил сцену, которая вселила в меня надежду и гордость за себя. Я, скажу честно, развлекался в бассейне с тремя очаровательными статистками, пуэрториканкой, негритянкой и шведкой. Каюсь, вот чему я предаюсь в своем поместье. Но такова жизнь!

Потом мне позвонил продюсер и предложил новую роль. Я вылез из бассейна, чтобы поговорить с ним, – и знаете, что произошло? Девушки, самой старшей из которых было двадцать пять, заплакали! Они умоляли меня остаться! Причем слезы их были не наигранными, а настоящими!

Так вот, если три красавицы плачут, когда я оставляю их одних, значит, я еще что-то могу. Мне чрезвычайно польстило такое проявление чувств. Поэтому, послав продюсера подальше, я вернулся в бассейн, где мы продолжили водные и прочие процедуры.

А после этого – неожиданный «Оскар». В самом деле неожиданный, потому что я не считался фаворитом. Знаете, кого я играл в этом фильме? Нет, не героя-любовника и не ловеласа-соблазнителя, а старика, который вдруг понимает, что деньги – еще не все в этой жизни. И пытается наладить отношения со своими детьми и внуками, которые отвернулись от него из-за его же глупости и чванства.

Я получил «Оскара» за то, что сыграл самого себя! Мне не нужно бояться времени и возраста. Я должен радоваться, что женщины взахлеб плачут, когда я ухожу от них. Мне отпущено еще несколько лет, и я сполна наслажусь ими!

Поэтому я принял решение повременить с окончанием карьеры. Наоборот, подписал новый контракт, причем предложил увеличить сумму моего гонорара на пять миллионов. Все же у меня четыре «Оскара», кто еще может таким похвастаться? Больше меня не получает ни одна «суперзвезда» во всем Голливуде.

А вчера я сам позвонил одной из своих дочерей. Она сначала хотела бросить трубку, но я сказал, что хочу… Нет, что я имею право увидеть своих внуков! И сказал, что приеду к ней, даже если она этого не хочет! Мы поговорили, и дочь разрешила мне повидаться со своими детьми.

Не знаю, сумею ли я стать примерным дедом, но попытаюсь. Во всяком случае, у меня уже есть одна внучка – Тереза Ровиго. Она так и сказала, когда я навестил ее. Она любит карабкаться по мне и стучать по моей лысине кулачком. Она назвала меня дедом…

Я помог выбраться Денизе из кризиса. Она не такая уж и бездушная, каковой я ее считал раньше, просто сказывается мещанское воспитание. Я заявил продюсерам (я имею право сам диктовать условия уже лет эдак тридцать пять), что партнершей в новом фильме, который обязательно станет хитом, должна стать Дениза. Это принесет ей долгожданный прорыв в Голливуде. А все закончится тем, что мы с ней переспим. Ну что же, и это не так уж плохо!