Антон Леонтьев: Побег с Лазурного берега

За два месяца Леонид создал больше ста картин, на которых была изображена она, его муза, Светлана. Юная жена хотела, чтобы о таланте ее супруга узнал весь Париж, и стала уговаривать родителей финансировать выставку в одной из самых известных галерей. И те, к ее удивлению, с радостью пошли на это, полагая, что позор, которым непременно закончится выставка, отрезвит их дочь, откроет ей глаза и спровоцирует разрыв между ней и ее избранником, «этим ремесленником от искусства».

Но все обернулось иначе – сразу три суровых критика, славившихся тем, что не оставляли камня на камне, подвергая разбору творчество как неизвестных, так и прославленных художников, в унисон заявили: на небосводе искусства воссияла сверхновая звезда по имени, по имени...

Вот тут-то Светлана и придумала мужу псевдоним – Леон Кречет, с ударением на последний слог. В течение всего лишь одного года это имя стало торговой маркой – супруги побывали во многих странах Европы, в Америке, где публика встречала их восторженными овациями, а критики – благосклонными отзывами.

Картины Кречета (а у него их было не меньше полутора сотен) разошлись по коллекциям известных музеев и частным собраниям толстосумов в течение нескольких месяцев. Спрос превышал предложение во много раз, ажиотаж не угасал.

Наконец-то Леонид Кречетов, превратившись в Леона Кречета, смог позволить себе то, о чем так долго мечтал, – шикарный особняк, коллекцию супердорогих автомобилей, сонм почитателей и воздыхателей. Он запустил в оборот легенду о своем царском происхождении и даже заявил в одном интервью, что если в России будет восстановлена монархия, то именно он, как прямой наследник Романовых по мужской линии, имеет право на трон.

Монарху требовался замок, и он получил его, когда переселился в великое княжество Бертранское, крошечное государство на Лазурном Берегу. Выкупив у дряхлого аристократа бывшее семейное гнездо, Леон превратил его в свою центральную резиденцию (помимо этого, имелось еще шале в Санкт-Морице, квартира с видом на Центральный парк в Нью-Йорке и ферма в Аргентине) и принялся с неистовым упорством работать над созданием мифа.

У него было все, что ему требовалось, – любящая жена, малютка-дочка, миллионы почитателей, головокружительный успех и неиссякаемый источник доходов – собственный талант. Но Кречету требовалось больше: он желал получить бессмертие, если не физическое, так творческое. А для этого ему была необходима пресса. Как и прессе – он сам. Леон охотно появлялся на светских приемах, вечеринках для звезд, гала-представлениях и бенефисах. Вначале его сопровождала Светлана вместе с дочерью Лизой, но публике быстро наскучила семейная идиллия – от Кречета, который к тому времени отрастил седые локоны и мушкетерскую бородку, требовался эпатаж.

Игра в «une bonne famille» завершилась так же внезапно, как и началась, – Кречет путешествовал по миру в сопровождении льстецов и продажных журналистов, позволяя фотографировать себя голым в джакузи с проститутками, облаченным в императорскую мантию в компании фотомоделей, на массажном столе, с кинозвездами.

Лиза знала, что мама страдает – ведь она любила мужа. А тот обожал только одного человека – самого себя. Он как-то заявил Светлане, что если она действительно его любит, то должна смириться с его образом жизни, ни во что не вмешиваться, а покорно ждать, как Пенелопа ждала триумфального возвращения Одиссея во дворец на Итаке.

Светлана все больше уходила в себя и замыкалась (чему способствовала гибель ее родителей в автокатастрофе). Она стала редко показываться на публике, злоупотреблять спиртным и сигаретами. Лиза знала, что родители давно не спят в одной спальне, они даже жили в разных крылах огромного замка, набитого антикварной мебелью, драгоценностями и мраморными статуями. Они иногда встречались в гостиной, и зачастую оказывалось, что Леон был не один, а в обществе смазливых девушек, готовых на все, лишь бы оказаться в объятиях всемирно известного художника. Кречет не скрывал, что меняет женщин, как носки, щедро одаривает их после завершения интрижки, и без стеснения заявлял, что его жена с пониманием относится к его «мужским потребностям».

Светлана дважды пыталась покончить жизнь самоубийством: один раз наглоталась снотворных таблеток и запила их шампанским – ее обнаружила горничная и вызвала медиков. А через пару лет, когда во время празднования юбилея Кречета окрестности замка освещал фейерверк, она вскрыла себе вены. Муж даже не пригласил ее на праздник, как будто забыв о ее существовании! Но кровь свернулась, что и спасло Светлане жизнь.