Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец

Правила избрания римского понтифика, дополненные и видоизмененные Адрианом, предусматривали возможность третьего и даже четвертого тура подряд, если того пожелала бы большая часть собравшихся. Однако все были утомлены, и никто не сомневался, что даже два дополнительных тура тем душным августовским вечером не подарят церкви нового папу. Было решено отложить голосование до следующего утра, и после прочтения молитвы камерленго завершил первый день конклава.

Кардиналы, конечно же, не остались ночевать в Сикстинской капелле и чинно прошествовали в «дом Святой Марты», где я в числе прочих помощников получил крошечную каморку, в которой мне надлежало провести ночь.

В трапезной мы поужинали (овощное рагу, яичница, спагетти по-болонски), и я направился к себе в комнату. Антонио удержал меня и шепнул:

– Поднимись ко мне!

Мой брат был вне себя – он не рассчитывал, что путь к тиаре окажется столь тернистым. Я был вынужден в течение битого часа слушать его тирады в адрес фаворита Мальдини, которого мой брат называл «макаронником», «косноязычным болваном» и «ватиканским пугалом».

– Итальянцы сговорились и решили возвести на престол святого Петра своего соплеменника! – рявкнул Антонио. – Но это у них не пройдет!

– Брат мой, не стоит переживать так бурно, – сказал я, – вспомни слова мудрейшего Пия Девятого, который говаривал, что каждый конклав состоит из трех фаз: первой – когда дьявол пытается спутать карты, второй – когда человек еще более усиливает путаницу, и третьей – когда Святой Дух вносит ясность.

– Голосование скоро зайдет в тупик – никто из кандидатов не сможет набрать заветных семидесяти восьми голосов. Придется идти на компромиссы и заключать союзы. Больше всего я боюсь, что в случае патовой ситуации будет предложен вариант-компромисс, – вздохнул Антонио. – Ты же знаешь, что так часто бывало на конклавах, и папой избирался не тот, кто этого заслуживал, или тот, кто был наиболее подготовленным, а посредственность, которую предлагали взамен экс-лидеров, устраивающую подавляющее число кардиналов. И чтобы побыстрее разрешить кризис, все голосуют за этот компромиссный вариант! Вспомни только, как преемником святого Петра стали Иннокентий Двенадцатый и Пий Одиннадцатый, а также Иоанн Павел Первый и Адриан – именно в качестве компромисса!

Я, как мог, успокаивал брата, заявив, что мы не должны роптать на Бога, а следует воспринимать все его деяния со свойственной христианам радостью и смирением. Но Антонио был категорически не согласен и даже в сердцах заявил, что не позволит какому-нибудь прощелыге с пасторальной внешностью забрать у него тиару. От этих разговоров у меня невыносимо разболелась голова.

Пробыв у Антонио полночи, я вернулся в каморку, где моментально забылся глубоким сном. Мне привиделся кошмар – черная фигура с лицом, закрытым капюшоном, толкает меня с лестницы, и я падаю на железные штыри, которые с кошмарным треском прошивают мое бренное тело, и я понимаю: настал мой последний час!

Проснувшись в холодном поту, мучимый изжогой и ощущая во рту металлический привкус, я поклялся, что никогда более не буду переедать за ужином (в особенности спагетти по-болонски!) и выслушивать нытье моего брата.

За дверью я услышал осторожные шаги, и меня это удивило: мои часы показывали без двадцати три. Кто может бродить в такой глухой час, когда все добрые католики крепко спят?

Я прокрался к двери и приоткрыл ее, однако в коридоре, освещенном тусклым бра, никого не было. Мне не оставалось ничего иного, как улечься обратно в постель и, прочитав трижды «Отче наш», заснуть.

Во второй раз меня разбудил звук будильника; я подскочил и пребольно ударился локтем о спинку кровати. Голода я не ощущал, однако все равно отправился в трапезную. Кардиналы образовали группки за столами, тихо переговаривались, окидывая подозрительным взором всех тех, кто входил в трапезную.

В четверть десятого ко мне, отделившись от одной из таких групп, подошел Антонио и, отведя в сторону, сообщил:

– Его нет!

– Кого? – спросил я.

Мой брат пояснил:

– Мальдини! Заседание конклава возобновится через пятнадцать минут, а он все еще не спустился в трапезную. Мнит из себя папу, заставляет всех ждать! Думает, что победа у него в кармане, а своим поведением только отвращает от себя потенциальных сторонников.

В словах брата я уловил нотки злорадства. Когда за несколько минут до половины десятого (почти все кардиналы уже отправились в Сикстинскую капеллу) статс-секретарь Мальдини так и не появился, я решительно заявил: