Эмиль Габорио - Рабы Парижа

"Ба, — подумал доктор, — для того, чтобы это было правдой, ты, милая моя, слишком громко смеешься. Пожалуй, Батистен прав, нужно быть осторожнее." — Затем он продолжал уже вслух:

— Дай Бог, графиня, чтобы ваш смех имел основания. Позвольте вам напомнить ваши собственные слова, что доктора и духовники имеют право на семейные тайны. Но докторам следует доверять все-таки больше, так как они, как ни взгляните, все-таки ближе к реальной жизни.

— Вы забыли прибавить, что доктора, так же, как и священнослужители, склонны читать проповеди и нравоучения.

На этот раз графиня постаралась смягчить свой ответ забавной гримаской. Но Ортебиз даже не улыбнулся в ответ. Напротив — произнес сухо и совершенно серьезно:

— Тем лучше, если я кажусь вам забавным, пусть это будет бальзамом для вашей израненной души, хотя вы и отрицаете эти раны.

— Не надо беспокоиться обо мне, доктор.

— В таком случае я начинаю. Помните ли вы, графиня, молодого человека, который в первые годы вашего замужества играл столь блестящую роль в свете и пользовался при этом такой завидной репутацией в Париже, словом, я говорю о маркизе Жорже Круазеноа…

Графиня Мюсидан, уставившись в потолок, усиленно делала вид, что напряженно вспоминает что-то.

— Вы говорите: Жорж Круазеноа? Нет, при всем желании не могу припомнить…

— Это тот самый Круазеноа, графиня, у которого есть брат Генрих, а его вы не можете не знать, так как я сам видел его танцующим на балу с мадемуазель Сабиной.

— Ах, да, теперь я точно что-то припоминаю…

— История с Жоржем Круазеноа в свое время наделала много шума и чуть было не привела к смене кабинета министров. С тех пор прошло уже больше двадцати лет…

— Что-то подобное я припоминаю…

— В последний раз перед исчезновением его видели в одной из парижских кофеен обедающим в кругу нескольких друзей. Рассказывают, что к девяти часам он поспешно встал и на вопрос, увидятся ли с ним вечером, ответил, чтобы на него не рассчитывали. После его ухода все решили, что у него свидание…

— Почему же они так решили?

— Да просто потому, что он был одет изысканнее, чем обычно. Впрочем, это уже не важно. Важно другое — с тех пор его никто никогда не встречал… Дня три это казалось весьма странным, но через неделю забеспокоились…

— Послушайте, доктор, к чему эти воспоминания, нельзя ли о деле?

— Извольте. Друзья Круазеноа начали его поиски, заявили даже в полицию. На ноги подняли всю префектуру. Первое, что пришло в голову, — самоубийство. Но его дела были в порядке, он был весел, богат… Так что мысль о самоубийстве сменилась мыслью о преступлении. Однако все поиски ничего не дали. Круазеноа исчез, как исчезают сказочные герои…

Графиня подавила нервный зевок, а доктор продолжал:

— Но в одно прекрасное утро один из его друзей вдруг получает письмо из Каира, в котором Жорж его уверяет, что, бросив парижскую жизнь, он решил заняться научными изысканиями в Африке. Разумеется, письму этому никто не поверил, хотя бы потому, что все знали: у Жоржа с собой не было денег, а со счетов ничего не снималось. Разумеется, немедленно были посланы в Каир сыщики, но никаких следов таинственного беглеца и там обнаружено не было. До сих пор…

Доктор нарочно говорил медленно, но графиня застыла словно бронзовое изваяние.

— Ну и чем это все кончилось? — небрежным тоном спросила она.

Прежде, чем ответить на этот вопрос, Ортебиз постарался поймать взгляд графини и, когда ему это удалось, сказал:

— Вчера поутру ко мне зашел один человек, который заявляет, что знает настоящую причину исчезновения маркиза.

Однако графиня упорно не желала замечать намеков доктора. Заливаясь смехом, она отвечала:

— Вы рассказываете какие-то удивительные вещи, друг мой! Ваш знакомый через меня хочет узнать, где находится маркиз? Увы, я так же, как и все остальные, не имею никакого понятия об этом! По-моему, если полиция отказалась от этого дела, лучше всего вам направиться к гадалке, — насмешливо закончила графиня.

— Ну, что ж, — произнес Ортебиз с видом человека, свалившего с себя тяжелую ношу, — в таком случае я рад, что для вас и для меня тоже все так благополучно завершилось.

— Прекрасно. Но мне все-таки хотелось бы знать, кто этот дерзкий негодяй, который смеет каким-то образом связывать мое имя с этой непонятной историей?

— Зачем вам это? — грустно спросил Ортебиз, — ведь он, видимо, посмеялся не над вами, а надо мной. Я рисковал навсегда лишиться вашего расположения. Но, если бы вы захотели, графиня, я готов даже подать в суд на него…