Эмиль Габорио - Рабы Парижа

Камердинер вел себя так спесиво, словно его хозяин был лордом-канцлером Великобритании. Воротничок его всегда был туго накрахмален. Говорил Морель с английским акцентом. Его невозможно было заставить произнести "да, месье", как говорят все слуги. Он неизменно отвечал: "Йес, сэр".

Андре не знал всех этих подробностей.

Однако ему был отлично известен обычай парижских слуг собираться по утрам в кафе, чтобы позавтракать и посплетничать о своих господах, пока те еще не проснулись.

Поэтому в восемь часов он уже входил в маленький кабачок, расположенный напротив церкви Святого Августина.

Там уже было полно посетителей.

Андре заказал завтрак и стал осматриваться.

"Кто же из этих людей служит у Генриха? — думал он. — Его лакеи, могут прийти сюда, молча поесть и уйти, а я так и не узнаю, что это были они. Надо найти какой-то повод, чтобы расспросить хозяина кабачка, не выдав себя…"

В зал вошли два новых посетителя.

Сидевший рядом с Андре пожилой лакей крикнул:

— Господа де Круазеноа, пожалуйте за мой столик!

Слуги часто зовут друг друга именами своих господ. Андре знал это.

Лакеи Генриха приняли приглашение старика и сели рядом с художником, презрительно покосившись на его рубище.

Они позвали хозяина и заявили, что очень торопятся и требуют подать им завтрак немедленно.

— Чем же вы так заняты? — спросил пожилой слуга.

— Я повезу господина маркиза в его контору. Он теперь директор компании по добыче медной руды. Если у вас есть деньги, господин Бенуа, то можете купить акции.

— А их хорошо берут?

— Локтями пихаются.

Бенуа с сомнением покачал головой.

— Часто плохое кажется хорошим, а хорошее — плохим. Я подожду и посмотрю, как пойдет дело.

Слугам Генриха принесли завтрак.

— Если маркиз уезжает, то вы, господин Морель, будете свободны, — сказал Бенуа. — Не желаете ли поиграть со мной в карты?

— Ноу, сэр, — ответил камердинер, аккуратно разрезая мясо.

— Как, вы все равно заняты?

— Йес, сэр.

— Что же вы будете делать?

— Я надену уайт перчатки энд пойду к невесте моего лорда.

— Зачем?

— Понесу корзину флауэз.

— Корзину чего? — переспросил Бенуа.

— Фиалки, камелии… Как это по-французски?

— Цветы?

— Цветы, — кивнул Морель. — Сэнк ю.

— Держу пари на двадцать фанков, — проговорил кучер с набитым ртом, — что маркиз не станет вкладывать приданое жены в акции своей компании!

Никто ему не ответил.

Трое соседей Андре немного поболтали о погоде и других пустяках, затем расплатились с хозяином и ушли.

Зал постепенно пустел.

Слуги, позаботившись о себе, отправились кормить господ.

Переодетому художнику только теперь подали завтрак.

К этому времени в кабачке осталось всего пять-шесть человек, увлеченно игравших в карты.

"Кучер уверен в том, что Генрих не станет покупать акции своей компании, — рассуждал Андре. — Морель не стал с ним спорить. Все это подтверждает мои подозрения: Тифильские рудники — бессовестное надувательство. Надо бы подружиться с "господами де Круазеноа", как их назвал старый лакей, и выведать у них подробности. Для этого мне придется изменить внешность. С бродягой они откровенничать не станут…"

Он отодвинул пустую тарелку и принялся за кофе с булочкой.

Дверь кабачка отворилась и вошел долговязый бродяга. Сиплым голосом пьяницы он потребовал вина и закуски.

Проходя мимо Андре, оборванец опрокинул его кофе.

Художник ничего не сказал: это могло произойти случайно.

Однако бродяга и не подумал извиниться. Вместо этого он закурил сигарету, уселся напротив Андре и стал нахально его разглядывать.

Оборванцу подали стакан вина и тарелку с едой.

Андре очень хотелось дать негодяю пощечину.

Его остановила мысль о том, что это, может быть, шпион Генриха, которому поручено затеять с ним драку и прикончить его ударом ножа.

Кто поручится, что картежники не заодно с этим наглецом?

Словно подтверждая предположение художника, бродяга ловко плюнул на его блузу.

"Хорошо бы, конечно, намять мерзавцу бока… Но я не принадлежу себе. Надо спасать Сабину", — подумал Андре и встал, собираясь уходить.

Увидев это, бродяга выплеснул свое вино ему в лицо.

Это уже было слишком!

Художник вытерся рукавом и, дрожа от гнева, проговорил:

— Если вы немедленно не извинитесь, то я научу вас, как себя вести с порядочными людьми.

— А вы что, недовольны мной, ваше оборванное сиятельство?

— Нет.

— Тогда я научу вас быть довольным, — сказал бродяга, вставая и поднося кулак к самому носу Андре.